Время в общем смысле – необходимая форма, в которой мы осознаем все наши представления, а через это все то, что только может быть доступным нашему сознанию. Представление времени опирается на осознание смены ощущений и явлений, также на повторении и узнавании разных состояний сознания. В лингвистическом понимании время – это: 1. Ед. ч., неопределяемое понятие. Обычно в словарях определяется как «длительность существования», «Идеальная среда», где развертывается существование в изменении и где имеют место события и феномены в (порядке) следования. Такое время соотносится с самыми разными философскими и научными представлениями: время Бергсона, солнечное время, время покажет. 2. Ед. ч. и Мн. ч., «часть времени 1., большой по протяженности промежуток времени», выделяемой по какому-либо характерному признаку, близко по своей семантике к эпохе, веку. С незапамятных времен, время Пушкина, иное время. 3. Ед. ч., «промежуток времени на оси времени без точных границ», конкретное-референтное время в аспекте длительности: упустить время, тянуть время, располагать временем. 4. Ед. ч., «точка на оси времени». Это либо временная точка, к которой приурочено событие: указать время заседания, либо часовое время: спросить точное время. 5. Ед. ч., «промежуток времени с (точными) границами, не связано с осью времен», для этой лексемы важен количественный аспект: во время еды, на время. 6. Ед. ч., «промежуток времени без точных границ, занятый какой-либо деятельностью или гетерогенным процессом»: время жатвы, время сна. Время в этом значении задает некоторую типизированность, а денотат может встраиваться как в циклическую модель времени, так и в линейную. 7. Ед. ч. и Мн. ч., «грамматическая форма глагола», представлена устойчивыми сочетаниями настоящее, будущее, прошедшее [Панова: www.dialog-21.ru/Archive/2001].

Пространство – в философском плане это необходимая форма, в которой располагаются все наши ощущения, оно всегда связано с ощущениями и неотделимо от них не только в восприятиях, но и в представлениях. Лексикографический план: 1. Ед. ч. и Мн. ч. «Идеальная среда, характеризуемая протяженностью всех своих частей, в которой располагается наше восприятие и которая содержит все протяженные предметы»: Нет, в пространстве нет (Марина Цветаева). Философски: ньютоново пространство, эвклидово пространство. У этой лексемы семантика очень широкая: могут подходить самые разные денотаты (мир, вселенная, небо, умопостигаемые абстракции). Пространство в отличие от мира, света не имплицирует представление о границах и порядках. В первую очередь эта лексема может связываться с представлениями о пустоте и незаполненности, о бесконечности, необъятности и неохватности. 2. Ед. ч. и Мн. ч., «часть пространства, без четких границ, представляющая как единое образование». В предложении это конкретно-референтная область, территория, поддерживается в основном сочетаемостью с существительными в родительном падеже, чаще с прилагательными: воздушное пространство. Русский гимн – и русские пространства (Марина Цветаева). Удерживает и идею пустоты, беспредельности: В громадном пространстве, которое лежало передо мной, я не увидел кроме этого огня ни одной светлой точки (А.П. Чехов). Может связываться и с перемещением: То пространство, которое он [Пилат] только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста было пусто (М. Булгаков). 3. Это есть «промежуток между чем-нибудь; место, способное вместить что-нибудь», то есть это свободное место, которое нужно заполнить: Да тут столько пространства! 4. Пространство как «абстрактная среда, напоминающая идеальную среду с протяженностью всех ее частей», например, в лингвистике: пространство текста, частеречное пространство.

Особенности категоризации времени и пространства в поэтическом мире Марины Цветаевой и Зинаиды Гиппиус, объективированные в лексической структуре текстов, формирующих временно-пространный фрагмент индивидуально-авторской картины мира, освещаются нами в несколько своеобразной форме. Время мы далеко не всегда соотносим с тем конкретным временем, в котором проживали авторы, то есть строгого хронологического порядка следования текстов мы не придерживаемся, равно как и нет точных параллелей с местопребыванием поэтов при описании использования локативных лексем. Наибольший интерес для нас представляет анализ лексического уровня художественного текста; со стихотворения, с языкового примера, с выявления корпуса номинаций времени и пространства мы стремимся выйти на уровни: текстовой, поэтический, историко-культурный. Так, анализируя специфику лексической организации текстовых фрагментов, формирующих временный и пространственный фрагменты индивидуально-авторской картины мира, мы попытаемся выстроить «рисунок» временно-пространственного континуума, в котором навечно растворились как сами поэты-женщины, с одной стороны, изумительно талантливые стихотворения которых «перешагнули» в духовный мир читателей всех времен и навсегда – с другой.

Рассуждения в философско-культурологическом ключе являются той необходимой предпосылкой, своеобразной прессу-позицией, с которой, на наш взгляд, должно начинаться исследование авторской пространственно-временной плоскости.

И пространство, и время – категории с размытым концептуально-смысловым наполнением. О постоянном их переосмыслении свидетельствует и история человечества, и философская и культурно-эстетическая традиции. «Время и пространство – определяющие параметры существования мира и основополагающие формы человеческого опыта. Современный обыденный разум руководствуется в своей обыденной деятельности абстракциями «время» и «пространство». Пространство понимается как трехмерная, геометрическая, равно протяжимая форма, которую можно разделять на соизмеримые отрезки. Время мыслится в качестве чистой длительности, необратимой последовательности протекания событий из прошлого через настоящее в будущее. <...> пространство и время не только существуют объективно, но и субъективно осознаются и переживаются людьми. <...> Современные категории Время и Пространство имеют очень мало общего с временем и пространством, воспринимавшимся и переживавшимся людьми в другие исторические эпохи» [Гуревич 1984: 43 – 45]. Основным, на наш взгляд, является тезис автора о гетерогенности каждой из категорий.

Категории пространства и времени в современной философской системе знаний представлены и рассматриваются параллельно, поскольку обе категории умозрительные и не имеют единого определения. При этом содержательная размытость категории пространство значительно превосходит концептуальную неоднозначность времени: «В самом деле, в нашей повседневной жизни мы не ощущаем пространство столь непосредственно, как мы чувствуем течение времени. Переживание времени связано с переживанием нашего собственного «я», с переживанием нашего собственного существования. «Я существую» значит «я существую сейчас», однако существую в некоем «вечном теперь» и чувствую себя тождественным самому себе в неуловимом потоке времени» [Рейхенбах 2003: 132].

Как известно, время принадлежит к определяющим категориям человеческого сознания, является одной из составляющих картины мира. Оно (время) не только является важнейшим атрибутом категории бытия, но и отождествляется с бытием по многим аспектам своих проявлений. Многоаспектность категории времени позволяет вычленить физический, философский и лингвистический уровни ее определения. Каждый аспект выносит на первый план свою отправную точку в трактовке данной категории, рассматривая ее под своим углом и по своим собственным законам.

Подходы к системному представлению временного феномена наметились только в культуре Древней Греции, хотя и не получили своего развития. Известно, что милетцы обращали внимание на универсальный динамизм вещей, а Гераклит достаточно глубоко для того времени раскрыл эту тему. Хорошо известный фрагмент Гераклита (уподобление времени потоку реки: в одну реку дважды войти невозможно) свидетельствует о том, что в его творчестве намечался релятивистский подход.

Исследования времени Аристотеля являются первыми теоретическими рассуждениями о свойствах времени (и пространства). В отличие от предыдущих философов, он не представляет его само собой данным и разумеющимся и, в отличие от Платона, не рассматривает происхождение времени. Первым в развитии знания он пытается исследовать внутреннюю природу времени, его признаки, закономерности существования и его связи с другими категориями. В представлении древнегреческого философа время связано с движением, но движением само по себе не является [Дзюба: www.chronos.msu.ru]. Время единственно, времен не может быть много.

Именно Аристотель впервые формулирует определение времени: «Время есть число перемещения, а «теперь», как и перемещаемое, есть как бы единица числа… А «теперь» вследствие движения перемещаемого тела всегда иное; следовательно, время есть число не в смысле [числа] одной и той же точки, поскольку она начало и конец, а скорее как края одной и той же линии, и не в смысле ее частей, и это как в силу нами сказанного (тогда нужно будет пользоваться средней точкой как двумя, так что произойдет остановка), так еще и потому, что «теперь», очевидно, не есть частица времени и не делит движение, так же как точки не делят линию, а вот два отрезка линии составляют части одной. Итак, поскольку «теперь» есть граница, оно не есть время, но присущее ему по совпадению, поскольку же служит для счета – число. Ведь границы принадлежат только тому, чьими границами они являются, а число этих лошадей – скажем, десять, – может относиться и к другим предметам» [Аристотель 2002: 15-25]. Итак, Аристотель дал первое умозрительное, но основанное на реальных наблюдениях, толкование времени. Время согласно ему: 1) единственно: времен не может быть множество; 2) имеет свойство распадаться на прошлое, настоящее и будущее; 3) в реальности мы наблюдаем только момент времени – «теперь»; 4) время делимо, не имеет частиц; 5) вместе с тем время неделимо как чистое количество; 6) время есть число движения, но не само движение [Аксенов: www.chronos.msu.ru].