В сухом остатке: игра на понижение образования в социальных целях, в частности, с целью усиления безопасности верхов и их манипулятивных возможностей, недальновидна, опасна и контрпродуктивна. И чем беднее общество и хуже экономическая ситуация, тем опаснее и контрпродуктивнее — вплоть до социокультурной самоубийственности оборзевших верхов, как это произошло в России начала

XX в., на которую в некоторых отношениях, хотя и далеко не во всех (прежде всего благодаря советскому наследию, а также из-за иной мировой ситуации) похожа РФ начала

XXI в., особенно если взглянуть на разрыв между богатыми и бедными. Неужели грабли — любимый артефакт нашей истории?

Повторю: практически все названные выше последствия «реформы» образования видны уже сегодня, и со временем их пагубное воздействие на образование и общество, на будущее страны будет лишь расти, скорее всего, в геометрической прогрессии. Возникает вопрос: понимают ли те, кто их проталкивает, пагубность того, что сделано и делается ими? Если не понимают, то это законченные идиоты в строгом (греческом) смысле слова: по-гречески «идиот» — это человек, который живёт, не замечая окружающего мира. Если понимают, то тогда нужно называть вещи своими именами: речь должна идти о сознательной широкомасштабной и долгосрочной культурно-психологической, информационной диверсии, а по сути — войне против России, её народа, прежде всего — государствообразующего, русского. И это уже не идиотизм, а виновность в преступлении.

Будучи людьми цивилизованными, мы избираем позицию презумпции невиновности, т. е. в данном контексте исходим из версии «идиотизма»: люди не понимают, что творят, не (пред)видят катастрофических последствий своей деятельности. Правда, если это так, то почему внедрить свою программу в жизнь они стремятся втихаря, без обсуждения, тайком? Чего боятся? Вопрос о том, как готовилась реформа, как шла подготовка, например к «внедрению» закона об образовании или к введению ФГОСа заслуживает особого внимания, поскольку ответ на вопрос «как?» во многом проливает свет на вопросы «почему?», «с какими целями?» и — в конечном счёте — на главный воnpoc: cuibono, т. е. в чьих интересах. Итак, какие же структуры и под чьим руководством готовили «реформу»?

Вернёмся в конец 2010 — начало 2011 гг., когда шла дискуссия о ФГОСе и о новом федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации». Оба документа подверглись критике: юристами — за несоответствие признакам кодифицированного акта, за отсутствие госгарантии права на обязательное образование; педагогами и родителями — за многие и многие сущностные недочёты, рушащие образование. Похвалы ФГОС удостоился только у ректора ГУ-ВШЭ Ярослава Ивановича Кузьминова, ссылавшегося на авторитет Александра Огановича Чубарьяна и Александра Григорьевича Асмолова (выступление на телеканале «Россия-24»).

Разрабатывал ФГОС Институт стратегических исследований в области образования (ИСИО) Российской академии образования (РАО), созданный в 2006 году; директор ИСИО — Пустыльник Михаил Лазаревич, кандидат химических наук; научный руководитель — член-корреспондент РАО Александр Михайлович Кондаков. Этот человек, который во время работы в Министерстве образования и науки вёл блок безопасности жизнедеятельности и гражданской обороны, в 2006 г. был избран член-корреспондентом РАО. Одну из главных задач реформы г-н Кондаков видит в том, чтобы вписать российскую систему образования в общемировую (для этого российскую систему нужно сначала разрушить? — спрошу я). Г-н Кондаков убеждён, что в утечке мозгов ничего плохого нет, а Интернет сам по себе — источник знаний, о чём он открыто говорит.

А вот о том, что на структурную реформу образования РФ Всемирный банк выделил заём, он говорить не хочет. А хочет, естественно, защищать «реформу», что он и сделал на заседании Госдумы 9 февраля в 2011 г. в тандеме с Исааком Давыдовичем Фруминым. Г-н Фрумин — научный руководитель Института развития образования ГУ-ВШЭ и, по совместительству, координатор Международных программ Международного банка реконструкции и развития (МБРР). По-видимому, МБРР очень беспокоится о российском образовании, наверное, у его руководства «об всех об нас душа болит и сердце щемит»). Этот институт тоже занимался разработкой ФГОС. Директор Института — Ирина Всеволодовна Абанкина, известная своими работами (например, «Культура безлюдья»), в которых утверждается необходимость слияния «затратных» сельских школ, библиотек в «интегрированные социальные учреждения» в крупных населённых пунктах. Я называю это просто: ликвидация культуры и образования на селе, а если добавить медицину — то и жизни в целом.

Необходимо также упомянуть ещё одну структуру, подвизающуюся на ниве реформирования нашего образования. Это Федеральный институт развития образования (ФИРО); первый гендиректор — Евгений Шлёмович Гонтмахер (ныне — зам. директора ИМЭМО РАН); зам. директора — Лейбович Александр Наумович, нередко представлявший себя в качестве генерального директора Национального агентства развития квалификаций при Российском союзе промышленников и предпринимателей; научным руководителем ФИРО был назначен экс-председатель Либерального клуба Евгений Фёдорович Сабуров.

Интересна история создания ФИРО. Произошло это 29.06.2005: согласно приказу № 184, на базе пяти центральных научно-исследовательских институтов (высшего образования, общего образования, развития профессионального образования, проблем развития среднего профессионального образования, национальных проблем образования) создавался один — ФИРО. Т. е. у пяти НИИ изымались здания, оборудование, другие материальные ценности и передавались созданному по мановению волшебной палочки новому НИИ.

Недавно ФИРО отметился предложением ещё одного нововведения — замены в младших классах учебников электронными ридерами. Эксперимент пройдёт в нескольких областях РФ. Медики бьют тревогу: неизвестно, как всё это скажется на здоровье (глаза, нервная система) детей. Медики говорят о необходимости проведения предварительных, как минимум полугодовых, исследований. Но «невтонам» из ФИРО всё это не указ; похоже, здоровье детей для них — абстракция; реальность — средства, выделенные для проведения эксперимента.