— Ваше высокомерие потрясающе, — сказал он.

— Мы не высокомерны, — отозвалась Марта. — Мы так далеки от этого…

— Отнюдь, — сказал Гаррисон. — Вы полагаете, что сейчас вы лучше, чем были раньше. Чем лучше, я не знаю, но лучше. Вы презираете технологию. Вы смотрите на нее с пренебрежением и, возможно, тревогой, забывая, что если бы не развитие техники, мы бы все еще жили в пещерах.

— Может быть, и нет, — ответил Джейсон. — Если бы мы не загромождали нашу жизнь машинами…

— Но вы этого не знаете.

— Нет, конечно, — сказал Джейсон.

— Тогда нам нужно оставить наши пререкания, — проговорил Гаррисон. — Почему бы нам не…

— Мы разъяснили вам нашу позицию, — сказал Джейсон. — Вы должны верить, когда мы говорим, что не можем научить вас, как обрести парапсихические способности. Научить этому невозможно. Вы должны сами их в себе найти. И вы должны верить, когда мы говорим, что не хотим никаких плодов развития технологии. Мы, люди этого дома, в них не нуждаемся.

Индейцы не смеют к ним прикоснуться, ибо они разрушили бы установленный ими жизненный порядок. Они живут совместно с природой, а не за ее счет.

Они берут то, что природа дает им сама, а не вырывают у нее силой и не грабят. Я не могу говорить за роботов, но подозреваю, что у них есть своя собственная технология.

— Один из них здесь, — сказал Рейнолдс. — Вам не нужно говорить за них.

— Тот, который здесь, — ответил Джейсон, — больше человек, чем робот. Он выполняет человеческую работу, взял на свои плечи то, что мы сочли слишком громоздким, или слишком неудобным, или не стоящим того, чтобы нести.

— Мы ищем истину, — проговорил Езекия. — Мы работаем ради веры.

— Возможно, все это так, — сказал Рейнолдс Джейсону, не обратив внимания на Езекию, — но остается еще ваше нежелание, чтобы мы вновь заселили Землю. Вероятно, немногие захотят здесь жить, но вы же не хотите никого. Земля — не ваша личная собственность; вы просто не можете заявлять на нее права собственности.

— За исключением чувства отвращения при виде еще одной технологической угрозы Земле, — ответил Джейсон, — вряд ли мы с Мартой могли бы выдвинуть какое-то логически обоснованное возражение, а из людей этого дома в счет идем только мы двое. Остальные находятся среди звезд.

Когда Марты и меня не станет, дом будет стоять пустой, и я теперь знаю, что очень немногих, если вообще кого-то, это действительно опечалит. Земля вернулась к своему первобытному облику, и мне было бы непереносимо видеть ее вновь обобранной и разграбленной. Однажды мы это уже с ней сотворили, и одного раза довольно. Одно и то же преступление не должно совершиться дважды. В моем случае это лишь эмоции, но есть и другие, много других, для кого это действительно имеет значение. Когда-то индейцы владели этим континентом, и белые люди его у них отобрали. Мы убивали их, грабили, загоняли в резервации, а те, кто избежал резерваций, были вынуждены жить в гетто. Теперь они создали новую жизнь, основанную на старой — лучше, чем старая, поскольку они переняли от нас кое-какие знания — но все же свою жизнь, а не нашу. И по отношению к ним преступление тоже не должно совершиться дважды. Их тоже нужно оставить в покое.

— Если бы мы согласились, — сказал Гаррисон, — оставить этот континент в неприкосновенности, селиться только на других…

— В старые времена, — сказал Джейсон, — мы заключали договоры с индейцами. Пока текут реки, пока дует ветер, говорили мы, договоры будут соблюдаться. И потом неизменно их нарушали. И то же будет с вашими так называемыми соглашениями. Несколько столетий, а скорее, даже меньше. Не более. Даже с самого начала вы стали бы вмешиваться. Захотели бы начать торговлю. Вы стали бы нарушать старые соглашения и затем заключать новые, и каждый раз индейцы получали бы все меньше и меньше. Это была бы та же самая старая история. Технологическая цивилизация не знает чувства удовлетворения. Она основана на выгоде и прогрессе, своем собственном виде прогресса. Она должна распространяться вширь, иначе она погибает. Вы можете давать обещания и быть при этом искренни; вы можете намереваться их сдержать, однако вы их не сдержите и не могли бы, даже если б захотели.

— Мы будем сражаться, — сказал Красное Облако. — Нам бы не хотелось этого делать, но придется. Мы потерпим поражение, мы знаем это даже теперь, но все равно станем — как только первый плуг вспашет землю, как только будет срублено первое дерево, как только первое колесо подомнет траву…

— Вы сошли с ума! — выкрикнул Гаррисон. — Вы все сумасшедшие. Сражаться с нами! Вы? С копьями и стрелами!

— Я сказал вам, — ответил Гораций Красное Облако, — мы знаем, что потерпим поражение.

— И вы запрещаете нам вход на планету, — мрачно проговорил Гаррисон, повернувшись к Джейсону. — Это не ваша планета, чтобы вы могли запрещать. Она настолько же наша, насколько и ваша.

— Вход на нее никому не воспрещен, — ответил Джейсон. — У нас нет никакого юридического, возможно, нет даже морального права вам противостоять. Но я вас прошу, из уважения к приличиям, оставить нас в покое, нас не трогать. У вас есть другие планеты, вы можете занять новые…

— Но это наша планета, — сказал Рейнолдс. — Она ждала все эти годы. Вы не можете воспрепятствовать остальному человечеству взять то, что ему принадлежит. Нас отсюда забрали; мы этого не заслуживали. Все эти годы мы считали ее своим домом.