Теперь, быть может, убегать нет нужды.

Темный Ходун был ближе, и он смог разглядеть его лучше: ноги как стволы деревьев, массивное туловище, крошечная головка, вытянутые руки с когтями.

И в это мгновение он из Темного Ходуна вдруг превратился в медведя гризли, поднявшегося из логова и нависшего над Дэвидом, близко, слишком близко, чтобы стрелять. Машинально он выхватил стрелу и поднял лук, а его мозг — или то, что скрывалось в его мозгу, некая сила в его мозгу — нанес сокрушительный удар.

Ходун не упал, как упал гризли. Он споткнулся, наклонился вперед, пытаясь дотянуться до Дэвида, а тот туго натянул тетиву лука, почти до самого своего уха, твердо удерживая стрелу. Ходун исчез, а стрела просвистела и со звоном ударилась в блестящий корпус корабля. Темного Ходуна больше не было.

Дэвид Хант опустил лук и стоял, весь дрожа. Он тяжело упал на колени и съежился, вздрагивая всем телом, трепеща каждым натянутым как струна нервом. К нему приблизился клубок червей, тесно прижался, выпустил щупальце и крепко его обнял, передавая не слышимые ухом слова утешения.

— Это кто такой? — спросил Рейнолдс Джейсона.

— Его зовут Стэнли. Это робот с Проекта. Мы говорили вам о Проекте, если помните…

— А, да, — сказал Гаррисон, — суперробот, которого строят его маленькие братишки.

— Я должен возразить против вашего тона, — резко сказал Езекия. — Вам нет причин проявлять высокомерие. То, что делает этот робот со своими товарищами, лежит в русле великой традиции вашей технологии: строить больше и лучше, и с большим воображением…

— Прошу прощения, — сказал Гаррисон. — Но он ворвался сюда…

— Его пригласили, — холодно ответил Джейсон. — Он был далеко и только что прибыл.

— С сообщением?

— Оно от Проекта, — ответил Стэнли.

— Что за сообщение? — требовательно спросил Гаррисон.

— Сначала я должен объяснить, — сказал Стэнли. — Проект уже в течение нескольких лет общается с неким разумом где-то в центральной части галактики.

— Да, — сказал Рейнолдс. — Нам об этом говорили.

— Сообщение, которое я принес, — продолжал Стэнли, — от этого разума.

— И оно имеет отношение к положению дел здесь? — спросил Рейнолдс. — Мне это кажется нелепым.

— Оно имеет отношение к вам, — сказал Стэнли.

— Но как он может знать? Откуда ему знать о здешней ситуации? Огромный инопланетный разум, конечно, не станет заниматься…

— Сообщение, адресованное вам и остальной вашей экспедиции, таково: «Оставьте Землю в покое. Любое вмешательство запрещено. Она также часть эксперимента».

— Но я не понимаю, — рассерженно проговорил Гаррисон. — Какой эксперимент? О чем он говорит? Это совершенная бессмыслица. Разумеется, мы имеем право знать.

Стэнли достал из сумки сложенный лист бумаги, перебросил его через стол Рейнолдсу.

— Это копия сообщения, с принтера.

Рейнолдс поднял бумагу и взглянул.

— Так там сказано. Но я не понимаю, к чему все это. Если вы снова пытаетесь блефовать…

— Это Принцип, — негромко проговорил Джейсон. — Да, несомненно. Мы задавались вопросами; теперь мы знаем. Проект разговаривал с Принципом.

— Принцип? — закричал Гаррисон. — Это еще что? Мы не знаем ни о каком Принципе. Нам это ничего не говорит.

Джон вздохнул:

— Да, действительно. Нам следовало об этом рассказать, но нужно было рассказать так много. Если вы готовы выслушать, я расскажу вам о Принципе.

— Еще одна сказка, не сомневаюсь, — сердито сказал Гаррисон. — Липовое сообщение, и теперь сказочка. Вы, видно, считаете нас дураками…

— Это теперь неважно, — сказал Джейсон. — Не имеет значения, что вы думаете. Все это совершенно не в наших руках, и не в ваших также.

Джон был прав в своем предположении, сказал себе Джейсон, что над землянами был поставлен эксперимент, — в том же духе и, возможно, приблизительно тем же образом, каким земной бактериолог или вирусолог стал бы экспериментировать с колонией бактерий или вирусов. А если это так, подумал он и был поражен своей мыслью, то люди в этом доме, и маленькое племя индейцев, и еще одна маленькая группка людей на западном побережье остались на Земле не случайно — скорее, их намеренно оставили здесь в качестве, например, контрольных групп.

Джон говорил — Принцип уже должен звать, что штамм человечества сохранил чистоту, однако, сделав это новое открытие, они должны также понимать, что, хотя в массе своей человечество не изменилось, отдельные его фрагменты подверглись мутации. Ибо здесь есть три человеческих штамма: люди этого дома, индейцы и люди на побережье. Из них два мутировали успешно, а третий перестал развиваться. Хотя погоди-ка, сказал себе Джейсон, последнее заключение неверно, поскольку есть Дэвид Хант. Думая о нем, он вспомнил, как недели две назад музыкальные деревья вдруг восстановили былую тонкость и устойчивость исполнения, и еще тот невероятный слух, который только сегодня днем принес Тэтчер. И как это роботам удается узнавать обо всем прежде всех остальных?