И алый огонь продолжал жечь пирамиду.

– Вы уничтожаете мою машину!
– вопил Калан.
– Если мне придется сейчас исчезнуть, то я не вернусь до тех пор, пока не починю ее, а значит, не смогу освободить ваших друзей.

– Уверен, мы обойдемся и без вашей помощи, карлик, - граф Брасс разразился хохотом.
– Но благодарю вас за заботу! Вы рассчитывали обмануть нас, а теперь поплатитесь за это.

– Я сказал вам правду! Хоукмун приведет вас к гибели.

– Возможно, но это будет благородная смерть... И повинен в ней будет отнюдь не Хоукмун.

Лицо Калана исказилось. Его заливал пот, по мере того как пирамида раскалялась все сильней.

– Отлично, я исчезаю, но отомщу вам всем, будь вы мертвые или живые. А теперь я вернусь в...

– В Лондру?
– воскликнул Хоукмун.
– Так вы скрываетесь в Лондре?

Калан злобно рассмеялся.

– Конечно, в Лондре, но не в той Лондре, которую вы знаете. Прощайте, ненавистный Хоукмун!

И пирамида стала меркнуть, а затем исчезла, оставив пятерых людей на побережье. Они долго молчали, ибо им больше нечего было сказать.

Чуть позже Хоукмун указал на горизонт.

– Взгляните, - промолвил он.

Там поднималось солнце.

Во время завтрака, состоявшего из безвкусной снеди, оставленной Каланом Витальским графу Брассу и его друзьям, они попытались решить, что делать дальше.

Совершенно ясно было, что на ближайшее время все четверо обречены оставаться в мире Хоукмуна. Но надолго ли они здесь задержатся? Об этом никто не имел ни малейшего представления.

– Я все думаю о Сориандуме и о призрачном народе, - сказал герцог своим друзьям.
– Это наша единственная надежда на помощь, поскольку Рунный Посох едва ли сумеет что-то сделать для нас, даже если мы и сумеем его отыскать.

Он вкратце рассказал им обо всех событиях, что должны случиться в их будущем и уже состоялись в его прошлом.

– Тогда нам следует поторопиться, - заявил граф Брасс.
– Ибо Калан, я уверен, вернется в самом скором времени. Как нам лучше достичь Сориандума?

– Не знаю, - искренне признался Хоукмун.
– Жители перенесли свой город в иное измерение, когда Империя Мрака попыталась напасть на него. Единственная надежда, что, когда угроза исчезла, они вернули город на прежнее место.

– И где же это место? Точнее, где оно находилось?
– спросил Оладан.

– В Сирийской пустыне.

Граф Брасс поднял рыжие брови.

– Эта пустыня велика, друг Хоукмун. Она необъятна и отличается суровостью.

– Все верно, именно поэтому мало кто из странников пытался когда-либо достичь Сориандума.

– А вы думаете, нам удастся пересечь пустыню в поисках города, которого, возможно, там уже давно нет?
– с невеселой улыбкой поинтересовался д'Аверк.

– Именно. Это наша единственная надежда, мессир Гьюлам.

Пожав плечами, д'Аверк отвернулся.

– Возможно, сухой воздух будет полезен моим легким.

– Нам придется пересечь Срединное море, - заметил Ноблио.
– А значит, понадобится корабль.

– Тут неподалеку есть порт, - промолвил Хоукмун.
– Там, полагаю, отыщется судно, готовое доставить нас к берегам Сирии. И лучше всего до самой гавани порта Хорнус. После чего мы отправимся в глубь страны на верблюдах, если удастся нанять их, и переберемся на другой берег Ефрата.

– Такое путешествие займет несколько недель, - задумался Ноблио.
– Нет ли более быстрого пути?

– Этот самый быстрый. Конечно, орнитоптеры летят быстрее, но их капризность в полете общеизвестна, я уж не говорю о том, что дальность их полета куда меньше разделяющего нас расстояния. Можно было бы воспользоваться ездовыми фламинго, но мне бы не хотелось привлекать к нам внимание в Камарге, это вызвало бы слишком много волнений у тех, кого мы оставляем здесь, тех, кого мы все любим... Или кого полюбим в будущем.

Кроме того, я предлагаю всем изменить по возможности свою внешность, когда мы прибудем в Марше, самый крупный из близлежащих портов. Там под видом обычных пассажиров мы сядем на борт первого же подходящего корабля.

– Я вижу, вы все основательно продумали, - с этими словами граф Брасс поднялся и принялся укладывать вещи.
– Последуем вашему плану, герцог Кельнский, и будем надеяться, что Калан отыщет нас не раньше, чем мы достигнем Сориандума.

Два дня спустя, закутавшись в плащи и надвинув пониже капюшоны, они вошли в бурлящий и беспокойный город Марше. На рейде находилось не меньше сотни купеческих судов, с высоким рангоутом, способных выдержать длительное морское путешествие по любым водам и в любое время года. Моряки на этих кораблях также, казалось, были специально подготовлены для того, чтобы покорять безбрежные морские пространства; с загорелыми обветренными лицами, просоленной, загрубевшей кожей на ладонях, с громкими и хриплыми голосами, твердым и решительным взглядом людей, привыкших самостоятельно принимать решения. Большинство из них ходило полуголыми, не имея на себе иной одежды, кроме шелковых или хлопковых килтов самых невероятных цветов и оттенков. Многочисленные браслеты красовались у них на запястьях и щиколотках, чаще всего из драгоценных металлов, украшенных самоцветами. Не менее красочными, чем их юбки, были платки, повязанные на голове или на шее. Почти у всех за поясом было оружие, в основном кинжалы или большие тесаки. Большинство этих людей все свое богатство носили при себе. Чаще всего эти кольца, браслеты, серьги и прочие украшения стоили целого состояния, но эти люди не слишком дорожили богатством, и за пару часов оно могло многократно поменять хозяев в результате пари или ставки в азартных играх в одной из многочисленных таверн, пивных, постоялых дворов и игорных домов, расположенных вдоль улиц, что сходились к пристаням Марше.