На этот раз оба заседания носили в большей степени технический характер. Обсуждались промежуточные итоги проведенной работы по подготовке митинга, заслушивались доклады рабочих групп, уточнялись решения по концепции митинга (включать ли в него элементы концерта и т. д.). Но определенное политическое значение оба заседания все же имели.

Так, Оргкомитет зафиксировал решение, что вести митинг должны три человека, представляющие как «политическую», так и «неполитизированную» часть протеста. В качестве кандидатов были намечены журналисты Ольга Романова, Леонид Парфенов (впоследствии его заменят на спортивного комментатора Василия Уткина) — оба люди либеральных взглядов — и сопредседатель либеральной «Партии Народной Свободы» Владимир Рыжков. Политическое доминирование статусных либералов сохранялось.

На собрание Инициативной группы вечером того же дня все-таки пришли представители Оргкомитета — Борис Немцов и его коллега по «Солидарности» Гарри Каспаров. Казалось, решение о «контроле» активистов за Оргкомитетом обретает конкретные черты. Немцов рассказал о решениях Оргкомитета в весьма лояльном ключе, подчеркнув, что они могут быть откорректированы решениями Инициативной группы.

Однако когда один из активистов вновь поднял вопрос о легитимности узкого Оргкомитета и о его правах и полномочиях, Немцов дал резкую отповедь: «Я категорически против того, чтобы создавать параллельный Оргкомитет. люди, которые за это призывают — они не хотят, чтобы прошел митинг. Этот Оргкомитет поддержан заявителями митинга. Этот Оргкомитет активно работает. Если вы хотите это сломать, у вас ничего не выйдет. Дальше: голосовать будете после 24-го, а до 24-го, конкретно по составу Оргкомитета, будем делать то, что делаем» [49] .

В этот момент принципиальных различий по ключевым вопросам между Инициативной группой и Оргкомитетом, в общем-то, не было. По главным лозунгам царило единодушие: требования отмены итогов голосования 4-го декабря и проведения новых, «честных», выборов, а также антипутинская риторика, — объединяли всех. По списку ораторов оба собрания договорились исходить из результатов рейтингового голосования пользователей социальных сетей. Лишь в день митинга члены Оргкомитета по своей инициативе внесут существенные коррективы в список выступающих на трибуне. И для абсолютного большинства активистов, принимавших участие в работе Инициативной группы, это станет сюрпризом.

На Инициативной группе было затронуто еще два важных вопроса. Во-первых, активист Левого фронта Александр Шубин предложил составить регламент работы Инициативной группы, чтобы можно было упорядочить его работу и процедуру принятия решений. Но это предложение пока не нашло поддержки и было забаллотировано. Оно будет принято впоследствии с большим опозданием. Во-вторых, впервые возник вопрос, который в будущем вызовет немало горячих схваток: как быть с участием в гражданском движении националистов? Давать ли им слово?

Илья Пономарев доложил, что 85 % участников устроенного в интернете опроса высказались за то, чтобы дать слово ораторам от националистов наряду с остальными, и он считает, что вопрос должен таким образом быть снят. Но раздались голоса протестующих, которые требовали дискриминации националистов в демократическом движении. Впрочем, главные дебаты на эту тему были еще впереди.

События развивались стремительно. 21 декабря из спецприемника на Симферопольском бульваре в Москве, где содержались административно арестованные, вышли Алексей Навальный, Илья Яшин и остальные задержанные за акцию 5 декабря. В этот момент Навальный был, пожалуй, самым известным и популярным деятелем протестного движения. От его позиции зависело многое, и он сам это прекрасно понимал.

Давая интервью журналу The New Times, Навальный рассуждал о либеральных партиях и движениях — «Яблоке» и «Партии народной свободы»: «Они, без всякого сомнения, являются моими союзниками, но здесь нельзя путать две вещи. В этих движениях и партиях есть активисты, сторонники, а есть, так сказать, генералитет, который достался нам из 90-х: люди, которые были частью власти или при власти, большая часть политической жизни которых прошла в служебных автомобилях. На них лежит груз ответственности — поразным причинам: за то, что не получилось, или за какие-то их действия. От них есть усталость — это может случиться с любым политиком и со мной в том числе. И поэтому они не слишком популярны даже в либеральной среде» [50] Понимая проблему противостояния между активистской Инициативной группой и Оргкомитетом вождей, Навальный делал свой выбор.

22 декабря он пришел на заседание Инициативной группы, где его встретили громкими аплодисментами и тут же без единого возражения избрали ведущим заседания. Правда, этот выбор был не окончательным. «Я прошу заранее меня извинить, потому что я в каком-то смысле такой неофит, и я не был на предыдущих заседаниях оргкомитета. И я на самом деле до конца не разобрался в соотношении между оргкомитетами» [51] — заявил Навальный.

Несмотря на колебания, его выбор склонялся не в пользу «генералитета».

На этот раз Инициативная группа начала с обсуждения резолюции предстоящего митинга 24 декабря. Проект резолюции разработала рабочая группа, координатором которой был известный правозащитник Лев Пономарев, но в которую входили активисты многих групп и движений. В этом проекте, помимо слов о поддержке требований Болотной площади, говорилось о создании в Москве и регионах сети комитетов и ассоциаций избирателей, которые задумывались как непартийные структурные ячейки возникшего движения. Но резолюция вызвала жаркие споры. В результате Навальный предложил не принимать ее, а отправить на доработку. Это предложение было принято, и свято место для резолюции митинга осталось пустым.