Шрифт:
ГОНЕЦ ИЗ СУГУДЫ
В конце кочевья вдруг раздались вопли и крики.
— Это едут гонцы, — сказал старый Тамир, прислушиваясь и грея над костром восковые руки.
Другие гости вскочили и выбежали из шатра. Шум усиливался, слышался топот лошадей и бегущего народа. Несколько скифов с копьями в руках выстроились у входа в шатер, где остались только Будакен, Тамир, Гелон и Спитамен.
— Все пропало! Все погибло!.. — вопили женские и мужские голоса. — И мы все погибнем! За что Папай гневается на нас!.. Что поделает могучий Будакен, если сам Папай гневается!..
— Введите гонца и никого больше не впускайте в шатер! — прогремел властный, по-новому зазвучавший голос Будакена.
Он встал, расставив широко ноги в замшевых сапожках, расшитых бисером, снял со стенки пояс с коротким мечом, надел его и взял в руки оправленную в золото плетку с двумя хвостами.
— Не напирайте! Отойдите! — кричали скифы. — Пропустите гонца!..
Раздались шлепки и вскрикивания: это слуги расчищали дорогу гонцу и его провожатым.
В шатер вбежал бородатый человек в разодранном богатом персидском кафтане, в широких шелковых штанах, расшитых цветными узорами. Его длинная борода и завитые волосы были растрепаны. Глаза дико блуждали. Он размахивал коротким персидским мечом.
— Кто князь Будакен? Ты или ты? — обращался гонец то к старому Тамиру, то к Будакену.
— Что произошло? — спросил Будакен. — Чего ты кудахчешь, как испуганная курица, оставившая в зубах лисицы свой хвост?
— Все пропало! — в отчаянии воскликнул гонец и опустился на пестрые подушки, грудой лежавшие на ковре.
— Все пропало! — подхватили голоса за шатром.
Вопли и крики прорезали тишину ночи. Затем все затихли, прислушиваясь, что скажет Будакен.
— Ну, рассказывай: что пропало? — мрачно спросил Будакен, продолжая стоять.
— Скифские отряды, которые год назад были вызваны царем царей Дарием… Не могу говорить, дайте пить!..
— Дайте ему кумысу, чтобы остыла его голова! — приказал Будакен.
Слуги, отставив копья, нацедили кумыс из турсука в чашу и подали ее гонцу.
Тот отпил немного, вздохнул и жалобным голосом простонал:
— Все погибли! Все до одного перебиты Двурогим!
Все присутствующие взглянули на Будакена. Они знали, что с этим отрядом ушел и любимый сын Будакена, Сколот, и с ним двадцать молодых его родичей, не считая простых воинов.
— Где наши сыновья, наши братья, наши мужья? — завопили снова голоса за решеткой шатра.
Блестящие глаза припадали к прутьям решетки, руки со скрюченными пальцами просовывались внутрь:
— Отдай их нам назад, Будакен! Это ты отослал их из наших степей в далекие страны.
Будакен стоял по-прежнему, расставив широко ноги. Его челюсть отвисла, щеки подергивались, глаза скосились на кончик носа, и рука дрожала так, что два конца плетки извивались, как хвосты змей.
— Выпороть его! — прогремел Будакен и, шагнув через костер, стал хлестать плеткой и толкать ногой испуганного гонца. Чаша выпала из его рук, и белый кумыс разлился по шелковым подушкам. — Выпороть его, сказал я! Чего вы смотрите, вислоухие бараны! — И, схватив одного слугу за плечо, Будакен швырнул его в сторону сжавшегося гонца.
Скифы бросились к нему, вытаскивая из-за спины плетки. Они знали гнев Будакена. Князь гневался редко, но в гневе был страшен и не раз, рассердившись, душил провинившегося.
— Держите его за ноги и голову! — гремел, задыхаясь от ярости, Будакен. — Держите крепче! Я сам буду пороть его. Сумасшедший верблюд! — кричал он и бил двухвостой плеткой по извивавшемуся телу гонца.
Перепугавшийся гонец сперва от страха молчал, а потом стал кричать неистовым голосом.
Толпа снаружи шатра примолкла, и множество блестящих глаз смотрело сквозь решетку.
— И те, кто послал тебя, — сумасшедшие верблюды! Не сумели послать другого, поумнее! Ты хочешь всполошить всю нашу степь, чтобы все кочевья снялись и ушли отсюда за горы к исседонам, а на наше место пришли ваши согдские пастухи со стадами? Может быть, не все пропали? Говори!
— Может быть, не все! — завопил гонец.
— Где пропали? — гремел Будакен, продолжая наносить удары.
— Там!.. — орал гонец.
— Где там?..
— В Персии…
ПОСЛОВ НЕ УБИВАЮТ
Тогда Спитамен, с улыбкой наблюдавший избиение гонца, приблизился к Будакену и крепко схватил его за руку, готовую наносить удары бесконечно.
— Довольно, Будакен! Ты забыл правило: послов не бранят и не убивают. Послу смерть запретна…