Брин сидел в своей хижине или шатался по окрестностям, не рискуя приближаться к замку, где сейчас жил его повелитель. Роу рвал и метал – в его расчеты второй раз за короткое время вкралась ошибка. Отозвав своего стекольщика, который в последнее время чуть ли не в открытую демонстрировал ненависть и неповиновение, чтобы тот не поддался искушению связаться с оставшейся в живых колдуньей, Ледяной Король лишился своих глаз и ушей на землях Гилберта. И вот теперь, когда его шпионы наконец достигли Эрхила, оказалось, что ведьмы и след простыл. Трактирщик, которого присутствие людей с большими острыми мечами сделало очень сговорчивым, поведал, что Эринан наняла себе в прислугу девушку из местных и ушла из деревни четыре дня назад. У посланца ушло еще два дня на то, чтобы доставить Роу сообщение. В итоге колдунья оторвалась от преследователей практически на неделю, а цель ее путешествия осталась загадкой.

Брин ликовал, но старался сдерживать эмоции, чтобы не привлекать внимание господина лишний раз. В ярости маг становился очень чувствительным и, несмотря на стальное самообладание, все-таки мог сорвать гнев на нем. Уважение, которое испытывал стекольщик к Эринан, плавно перерастало в восхищение. Он бы с удовольствием помог колдунье и дальше оставлять Роу в дураках, но на полномасштабные поиски у него не хватило бы денег, а самостоятельно проверить свои догадки он не мог. Наблюдение за ведьмами в течение нескольких лет давало возможность Брину предположить, что Эринан сейчас ушла в подполье, стремясь восстановить утраченные силы. Все пожитки колдуньи, как и большая часть ее денег, остались в замке Гилберта, а сама Эринан была достаточно умна, чтобы не предпринимать попыток вернуться за ними. Значит, она рассчитывала на какие-то запасы. Многие колдуны-наемники делали тайники в разных концах Семи Долин на случай неприятностей или длительного отсутствия заказов. Огненная Ведьма и ее напарница не были исключениями – в их жизни бывали периоды долгого затишья, когда ведьмам приходилось затягивать пояса и опустошать свои запасники. Частенько находились желающие отыскать клады, сделанные магами, но все их поиски заканчивались неудачей: стекольщики не могли найти магических меток из-за своей невосприимчивости к чарам, а простых людей защита либо долго водила за нос, оставляя с пустыми руками, либо хитроумно уничтожала, не оставив после несчастных ни тел, ни вещей. Брин гадал, знает ли об этом его господин. С одной стороны, все маги делали тайники, хоть никогда и не распространялись об этом. С другой – Ледяной Король за все время служения ему Брина наемником не был и всегда купался в деньгах. Другие маги избегали Роу, как огня, к байкам крестьян колдун мог отнестись скептически, а информация, которая курсировала между стекольщиками, ревностно оберегалась от ушей посторонних.

Очевидно, что Ллиан Роу не пошлет людей прочесывать леса вокруг Эрхила. Он мог бы отправиться на поиски лично, но что-то удерживало его от такого шага. Глубокое удовлетворение, оттого что Ледяной Король просчитался, не мешало Брину метаться, подобно псу на цепи, не зная, что предпринять дальше. Ему удалось выяснить, что целителя, который сопровождал ведьм, действительно вывезли люди Гилберта и посадили на корабль, но это ровным счетом ничего не проясняло. И стекольщика беспокоили планы, которые Роу строил насчет него. Хотя вольность формулировок хозяина давала Брину некоторую свободу, нерушимая печать все равно крепко держала его за горло. Он мог только выжидать, надеясь на удачные обстоятельства.

В период вынужденного бездействия Брин ставил эксперименты над стеклянными болтами. В первое время после возвращения его мучил вопрос, почему Роу не отнял у него такие опасные игрушки, но после пары пробных выстрелов стекольщик понял что к чему. Рожденные из магии Айнен и Эринан, эти болты обретали особую прочность только рядом с ними. Теперь, когда колдуний не было рядом, стекло потеряло свои удивительные свойства и рассыпалось в десятке шагов от стекольщика. Выстрел таким болтом был скорее непредсказуемым, чем опасным: половину пути стекло преодолевало в виде облака осколков, которые осыпались на землю от малейшего дуновения ветра. Брину пришлось похоронить мечту когда-нибудь пригвоздить своего повелителя к трону выстрелом из арбалета, но оставшиеся болты стекольщик все-таки сохранил.

Он с завистью наблюдал за снующими от замка и обратно всадниками, которых Ледяной Король отправлял с поручениями. А людей день ото дня не становилось меньше. Только гонцы лорда редко покидали замок; хозяин прибег к крайним мерам и теперь отдавал приказы своим шпионам напрямую: с помощью магии. Брин поморщился, вспоминая, насколько жутко получать такие приказы. Он сам до конца не понимал, каким образом Роу удается проникать в его сознание, ведь разум стекольщика так же невосприимчив к магии, как и его тело. Но Ледяной Король был старым и хитрым магом, и, хоть он и не мог воздействовать на Брина напрямую, лазейку в способностях стекольщика он все же отыскал. Наемнику грело душу только то, что Роу по-прежнему опасался остальных его собратьев, сохраняя предельную бдительность, когда поблизости появлялись другие стекольщики. Пусть Брин и попал в ловушку, но потрепанная честь убийц магов не была потеряна. И Ледяной Король, невзирая на свои могущество, силу и хитрость, оставался смертным.

Сам стекольщик тоже несколько раз пытался нанять убийцу, чтобы поквитаться со своим господином, но в обществе наемников его ненавидели и считали предателем. Брин не мог винить остальных стекольщиков за такое отношение, но при встрече с собратьями по ремеслу начинал чувствовать себя еще более слабым и одиноким, чем обычно, а потому постепенно свел такие контакты к минимуму. В конце концов, деньги помогали собирать информацию не хуже, чем личные встречи.

Но сейчас, когда все распоряжения были розданы и больше ничего не оставалось делать, Брин сходил с ума от бездействия. Он боялся, что, когда развеется радость от неудачи Роу, с ней исчезнут и остатки смелости, которые все это время подталкивали его на авантюры.

Айнен лежала на поверхности воды и смотрела в небо. Откуда-то сбоку раздавался ритмичный свист. Она знала этот звук с детства – это лопасти мельницы поймали ветер и начали свое вращение. Колдунья попробовала выбраться из пруда, но тело отяжелело и не слушалось. Волны медленно относили ее к центру водоема, а она ничего не могла сделать. Ею овладело чувство беспомощности и какого-то вялого безразличия. Небо над головой приобрело оттенок ежевики, загорелись первые звезды. Лопасти мельницы продолжали со свистом рассекать воздух. Айнен казалось, что она слышит скрежет жерновов, перемалывающих зерно в муку. Стрекотали сверчки. Внезапно вечернюю гармонию звуков взрезал пронзительный женский крик, который длился и длился. Айнен дернулась, пытаясь совладать со своим телом, собрала всю волю в кулак, но ей удалось только слегка развернуть голову на звук. Крик резко стих, и послышалась какая-то возня, перемежающаяся мужским смехом и грубыми окриками. Колдунья напрягла каждый мускул, всем своим существом потянулась к берегу, на котором стояла мельница, чтобы спасти, уберечь, предотвратить, но мышцы казались стальными и отказывались подчиняться. Раздался еще один крик, на этот раз мужской, за ним последовал грохот, поток ругательств и гнусный смешок.

Волны, которые поднялись от движений Айнен, начали захлестывать ей лицо. Колдунья открыла рот, чтобы крикнуть, но туда сразу затекла вода. Женщина шевелила губами, молила, проклинала, но единственными звуками, которые витали над прудом, были бульканье и шелест волн. Еще один вопль раскроил тишину ночи. Он оборвался так быстро, словно кричащей зажали рот ладонью. Айнен тянула отяжелевшие пальцы к мельнице, захлебываясь от воды и текущих по лицу слез. Она чуяла этот жуткий смрад, вонь немытых тел и гниющих зубов, чувствовала грубые руки, прижавшие слабое девичье тело к обеденному столу.