Как только наша старина Мутти узнала, что кое-кто из БИТЛЗ принимает стимулянты, она раздобыла их целый склад, уж не знаю где, и совала нам прямо в руки, как только мы спускались со сцены.

— Мальшики желяйт? — приставала она к нам со своим бьющим в уши акцентом. Если ее тайные запасы истощались, она просто указывала пальцем на какого-нибудь завсегдатая из публики, чтобы дать понять, что у него — или у нее — они есть.

Это была привычка, которой я категорически отказывался придерживаться. Пока стакан способен был меня взбодрить, я и не думал принимать наркотики. Но, в конце концов, самым важным было держаться на высоте, и прелюдин всегда был наготове.

Мы возобновили наши ежедневные «визиты вежливости» на Гербертштрассе, а силы все также восстанавливали с помощью корнфлекса в «Миссии моряков»; мы снова вернулись к НАШЕЙ гамбургской привычной жизни, за исключением того, что теперь, когда мы жили на последнем этаже, девушки не могли так просто проникнуть в наше обиталище, как когда-то в «Бамби кино». Волнующие ночи по-прежнему случались, но не в нашей спальне.

Эти дамы разрешили проблему, сами приглашая нас в другие места для наших забав и оргий за чужой счет, хоть времена «Индры» и «Кайзеркеллера» и прошли. В остальном, мало что изменилось: нас по-прежнему приглашали на обед, осыпали подарками.

Один раз я даже подвергся праведной мести ревнивого мужа.

Иногда по вечерам мы с Ленноном заруливали в одно заведеньице на Гроссе Фрайхайт, где выступала итальянская группа. Дополнительное удовольствие доставляла очаровательная компания официанток, среди которых мне сразу же приглянулась одна хорошенькая куколка.

Я с ней потрепался и пригласил на свидание в «Топ Тен». Она каждый раз обещала прийти и каждый раз откладывала, пока однажды я не заметил ее среди публики. Я подошел к ней в антракте, и вскоре мы были просто неразлучны. Все шло, как по маслу, до того дня, когда одна из сослуживиц моей подружки, накрывая мне на стол в ее баре, пока сама она занималась другими клиентами, сказала мне:

— Знаешь, она ведь замужем, ее муж — в тюрьме.

— Ну, если он там, значит, не о чем и беспокоиться, — усмехнулся я.

Она забыла мне сказать, что очень скоро его должны были освободить, но я получил предупреждение от еще одной девушки с Гроссе Фрайхайт, которая явно была ко мне неравнодушна. В припадке ревности она объявила, что, как только муж моей подружки выйдет из тюрьмы, она выложит ему все обо мне и о его жене.

— Это один из гамбургских громил, — сказала она внушительно.

Некоторое время спустя в «Топ Тене» я вдруг с ужасом заметил, что один тип с физиономией висельника нагло разглядывает меня в течение всего выступления БИТЛЗ. Прикованный к барабанной установке, я не мог избавиться от его взгляда. Как только я спустился со сцены после окончания нашего шоу, чтобы пропустить в баре стаканчик, он последовал за мной.

Я почувствовал, что должен что-то сказать. Мое «Привет! Как дела?» застряло у меня в горле: выражение его лица отнюдь не было дружеским.

— Это ты — барабанщик БИТЛЗ, — бросил он тоном, скорее утвердительным, чем вопросительным.

Я кивнул головой.

— Ты знаешь мою жену, — добавил он; я судорожно сглотнул слюну, уже представляя себя вдавленным в топтеновскую стену.

— Конец! — прошептал он. — Конец!

Это единственное слово и бешенство в его глазах были вполне доходчивы. Я смог только смиренно промолвить «О.К.» Казалось, этим вся история и завершится. Мы потеряли друг друга из виду в толпе народа, скопившегося в баре, и я был счастлив, что так легко отделался. Я думал: все, что от меня требуется, это просто зайти на Гроссе Фрайхайт и сказать его жене, что между нами все кончено.

Вышибала, стоявший в дверях ее клуба, казался встревоженным.

— Не входи, Пит, — умолял он меня, — ее муж тебя убьет!

— Мне нужно с ней повидаться, — ответил я, не придав никакого значения его словам, поскольку уже встречался с мужем. — Это займет всего пять минут.

— Давай, я передам ей записку, — предложил вышибала по доброте душевной, но я прошмыгнул мимо него и разыскал свою официанточку. Когда она меня заметила, ее взгляд выразил ужас.

— Мой муж тебя может так отделать, что родные не узнают, — сказала она, обливаясь слезами.

В этот самый момент влетел вышибала, чтобы сообщить, что он видел мужа, который шел за мной по пятам от самого «Топ Тена».

— Быстро, — в мужской туалет и запирайся, — сказал он, — я тебе дам знать, когда можно будет выходить.

Я бросился в кабинку и примостился на ванночку, уперев ноги в дверь, чтобы их случайно не заметили. Так я прождал около получаса, стараясь не производить никакого шума, пока муж, дымясь от бешенства, повсюду меня разыскивал. Наконец, он решил прекратить поиски и уйти: я остался цел.