Помогли другие обстоятельства. В 1953 г. умер Сталин, начались, хотя и робко, новые веяния, кроме того, кафедре надо было оправдать свое существование, так как . Ф. Дератани закрыл отделение классической филологии (ушел в Московский университет) и кафедра была под угрозой. Новый декан, председатель ученого совета факультета русского языка и литературы проф. . М. Головенченко, с симпатией относился к А. Ф. Лосеву (он и сам с высокого поста был удален в МГПИ им. Ленина, как и ряд других лиц, в почетную ссылку), а разрешение на печать давал ученый совет факультета. И вот на страшной серой бумаге, в две колонки, мелким шрифтом вышел в 1953 г. многострадальный том Ученых записок кафедры классической филологии (по общей нумерации изданий института — том 72). Из 243 страниц 209 занимала работа Лосева.

Одновременно А. Ф. Лосев готовил «Введение в античную мифологию», где особенно обратил внимание на теоретические вопросы. На «Введение» был получен в 1952 г. сокрушительный отзыв тогда известного кандидата искусствоведения из Института философии АН СССР В. В. Ванслова. Не отрицая эрудиции Лосева (так делали все его хулители), Ванслов считал «наиболее слабой и уязвимой» философскую сторону работы, приводя давно и хорошо известные Лосеву аргументы: «неполно использованы классики марксизма», всего лишь одно высказывание Маркса и одно — Сталина; цитаты из классиков иллюстративны, это «привесок» к тексту (теперь мы похвалим автора, но тогда это был криминал); позиции Лосева «откровенно идеалистические», «откровенный объективный идеализм… нечто среднее между объективным идеализмом Платона, Лейбница и Гегеля» (вполне почетно, скажем мы), «абстрактность и схолацизм» (странное новообразование рецензента). Приговор был обычный — книгу печатать нельзя, она нуждается в коренной переработке. Но Лосев обошел и Ванслова, и Тимофееву. Книга вышла под видом Ученых записок Сталинабад–ского пединститута (Таджикская ССР) в 1954 г. с помощью некоторых заинтересовавшихся трудами Лосева сотрудников института. Большая статья «Гесиод и мифология» также появилась в Ученых записках МГПИ им. Ленина в т. 83 вместе с «Эстетической терминологией ранней греческой литературы». Так исподволь, с огромными усилиями Лосев снова входил в науку.

В 1957 г. появилась основополагающая для изучения мифологического развития Древней Греции книга А. Ф. Лосева (620 стр.) «Античная мифология в ее историческом развитии», которая представлена полностью в нашем издании сочинений Лосева. Эта книга тоже имела свою судьбу.

У Алексея Федоровича за десятки лет работы накопилось огромное количество материала по древнегреческой литературе, мифологии, эстетике, философии. Он привык обращаться сразу к нескольким темам, одновременно исследуя Гомера, Эсхила, эстетику натурфилософов, классические мифы и их архаические праформы. Для каждой темы было безбрежное море записей, заметок, конспектов, собраний текстов, разработанных сюжетов, планов, вариантов структуры готовящихся книг.

Для Лосева было вполне естественным объединять античную философию, эстетику и мифологию, так как они, в его представлении, составляли некое единство, характерное для целостного типа античной культуры. Одним из главных принципов лосевской эстетики был принцип выразительности, выражения. Для него эстетика была наукой не о прекрасном, но о максимальной выраженности сущности предмета вовне. В эстетику входят категории отнюдь не только прекрасного, но и такие, как безобразное, ужасное, комическое, гротеск, ирония и т. д., которые тем не менее эстетичны, т. е. выразительны в своей завершенности. Философия древних греков с максимальной выразительностью ее идей обладала для Лосева несомненной эстетической значимостью. Но если миф оказывался «одушевленным, разумным осуществлением тела и материи» [134] , т. е. живым, одушевленным телом, а также, как мы выше установили, тождеством идеального и материального, имея свой «выразительный лик», то в каждом мифе, в каждом божестве обязательно присутствовало эстетическое начало. Исходя из такой концепции, вполне понятно, почему философия, эстетика и мифология рассматривались Лосевым как одно целое [135] .

Но это целое имело свою историю, а бытия «более реального, чем историческое», для Лосева, как известно, не существовало [136] . Оно в свою очередь не являлось «абстрактной стороной» «живого тела культуры», но функционировало в единстве с сознанием, осуществляя «диалектическое саморазвитие единого живого телесного духа», которое, как говорилось выше, было «последней реальностью», известной Лосеву [137] . «Миф, — писал в свое время Лосев, — не есть догмат, но — история» [138] Однако история не оставалась безликой и бессловесной. «Личность, история и слово… Это — диалектическое строение самой мифологии, структура самого мифа» [139] , — заключал Лосев.

Вот именно эту историю живого телесного духа, представленную в личностях–богах через слово, впервые попытался дать А. Ф. Лосев в своей новой книге 1957 г. Работал он, не жалея себя, беспощадно. Завершал он книгу, когда мы жили с ним на даче под Домодедовом, в «Елочках», где по рекомендации нашего старого друга проф. А. М. Ладыженского сняли дачу у Н. И. Либана, известного уже тогда знатока русской литературы, преподавателя филологического факультета Московского университета. Помню, как из библиотек нам буквально мешками возили книги, работали целыми днями, а вечером — при керосиновой лампе (света не было, проводку меняли целый месяц во всем поселке). Алексей Федорович был энергичен, бодр, даже слишком, и на ночь принимал снотворное, чтобы как–то усмирить мысли, которые не давали покоя.

Написать книгу было полдела. Ее следовало устроить. Никакой «Худлит», куда через знакомых пытались обращаться, не собирался печатать книгу: еще смутно помнили какую–то скандальную историю с давней «Мифологией» Лосева. Главный редактор издательства А. И. Пузиков отказал. Помог добрый старый друг . М. Гайденков (в дальнейшем профессор МГУ, безвременно скончавшийся в 70–е гг.). Он заинтересовал этой книгой директора Учебно–педагогического издательства И. М. Терехова. Тот стал почитателем Лосева, горячо взялся за дело, и книга вышла. Правда, с несколько измененным названием — «Античная мифология в ее историческом развитии». Редактор, внимательный, образованный в традициях старой университетской культуры, симпатичный С. А. Ненарокомов, не решился оставить «в социально–историческом развитии». Но это уже было неважно. Главное — книга вышла, на хорошей бумаге, аккуратная, красивая, в изящной суперобложке, и ее сразу раскупили.

В это же время Н. А. Тимофеева в пединституте постаралась лишить Лосева ставки. Сделали это просто: сняли курсы — и часов не хватило на штатное место. Все произошло, как в консерватории, когда перед арестом Лосева его курсы были сняты и места профессора не оказалось. Одновременно и я в Московском областном пединституте лишилась штатной должности. Пришлось обращаться к члену ЦК КПСС акад. М. Б. Митину, и при его помощи, после многих хлопот Алексея Федоровича снова ввели в штат профессором. В свою очередь и моя судьба устроилась. В 1958 г. меня пригласили на кафедру классической филологии в МГУ (после смерти ее заведующего . Ф. Дератани), а с 1962 г. я стала заведовать этой кафедрой и отделением.