Мысленное моделирование Яшиным своих действий для приема разнообразных ударов может быть понято нами, простыми смертными, мной во всяком случае, только с подачи профессионалов. Первым, насколько помню, обратил на это внимание интересующихся Андрей Старостин. А недавно напомнил, пойдя в своих рассуждениях еще дальше, Валентин Бубукин. Известный в футбольной среде весельчак и баечник, которого, кстати, и Яшин нахваливал как автора доброго настроения в сборной команде, оказался еще и глубоким аналитиком. Задуматься об истоках яшинского мастерства заставил его один случай на тренировке.

Форвард обводящим ударом послал мяч в сетку, Яшин даже не дернулся, и Бубукин исторг радостный вопль. Вратарь посмотрел на него иронически:

– Чего радуешься? Я этот мяч взял.

Бубукин остолбенел: Лев достиг такого совершенства, что мог проводить физическую тренировку мысленно. Нападающий бьет, головной мозг фиксирует удар, дает сигнал в ноги, они пружинят, вратарь падает и берет. Только все это прокручивается в голове! В следующий раз, забив мяч, Бубукин уже не радуется, но и Яшин ведет себя по-другому:

– Какой же я дурила! Момент удара прозевал – я этот мяч не взял.

Валентин Борисович даже отваживается на сравнение с «эффектом Паганини». Некий англичанин, поясняет Бубукин, решил узнать секрет репетиций гениального скрипача. Просверлил дырку в гостиничном номере и сорок пять минут смотрел, как одетый во фрак музыкант стоял с поднятым смычком не двигаясь. После такой «репетиции» он был весь мокрый от пота. Не считая себя большим знатоком психофизических процессов, Бубукин предполагал, что есть научное объяснение такому тренингу, когда голова реально моделирует действия рук и ног. Яшин, считал его друг, был из тех редких счастливчиков, что добивался идеального исполнения своих мысленных приказов.

Бубукин вспоминает, как Лев на тренировках минуты три стоял провожая взглядом летящие в ворота мячи. Со стороны казалось – еще не проснулся или просто пижонит. Потом включался и тащил все что только можно. За те три минуты просчитал все возможные траектории. И уже затем испытывал модель в деле. Эти показательные штрихи из тренировочной практики Яшина, обязательно включавшей серьезные умственные усилия, дают основательный толчок к пониманию корневой глубины его вратарского превосходства.

Одним из своих «производственных секретов» Яшин привел в полное изумление очень знающего французского журналиста Жана-Филиппа Ретакера: «Я становился в двух-трех метрах от ворот, лицом к ним. То есть, получается, спиной к партнерам. По свистку они наносили сильные удары. Я не знал, кто и откуда будет бить, поэтому после свистка резко оборачивался, пытаясь отразить летящий мяч, который посылался по моей просьбе под разными углами и на разной высоте. Так отрабатывал реакцию на удары, которые изначально не видел».

Даже, казалось, привыкшие к яшинской выдумке на тренировочные новшества одноклубники поражались, как он отрабатывал быстроту реакции – мог намертво поймать в углу мяч, мгновенно вскочить и бросить его во второй мяч, пробитый по просьбе самого же Яшина в другой угол. И так не раз за одно занятие!

Видно, взрослые заботы несостоявшегося детства тогда же и начали прививать вместе со стоицизмом совсем не детский подход к делу и здравый взгляд на происходящее. Потому-то, уже динамовским дебютантом, погоревав после первых неудач, Яшин трезво расценивал свои возможности: «До основного состава не дорос». И практическим упражнениям в воротах обычно предшествовал разбор с тренером пробелов его вратарского образования, характерных ошибок в прошедших матчах, чтобы немедленно приняться за их устранение. Наставник динамовского дубля, будущий вузовский педагог и кандидат наук Иван Станкевич быстро убедился в пытливости нового динамовского вратаря, его умении критически смотреть на себя, оценивая как бы со стороны.

Передо мной образ Яшина, каким его по обыкновению точно и выразительно нарисовал несколько десятилетий назад Андрей Старостин: «Когда Яшин уходит с тренировки, ему, судя по усталой походке, можно дать 60 лет. Когда он выходит на матч, то выглядит 20-летним». Эти слова подчеркивают, как умел вратарь готовить себя к любой игре полноценными, напряженными занятиями. А заключала их особая, сугубо индивидуальная метода непосредственно предматчевой настройки – уединение, прогулка по лесу. Неудивительно, что реакция на мяч и в 40 лет оставалась у Яшина «молодой». В этом еще сравнительно недавно могли убедиться зрители «Футбольного клуба» НТВ, если бы знали, что в заставке телепередачи, позже погребенной бесконечными взрывами, перманентными выборами и мыльными сериалами, использован фрагмент прощального матча, когда Яшин за несколько минут до расставания со зрителями в красивом полете, последнем за 1000 с лишним только официально отыгранных часов, изящным взмахом правой руки отразил фирменный удар английского маэстро Бобби Чарльтона.

Свою, казалось бы, рутинную тренировочную работу он делал до мелочей осознанно. Любил упражняться вместе со всеми как полевой игрок. И кроссы бежал, и рывки делал, и гимнастические упражнения выполнял. На его вратарском посту, может, и не все это было нужно в широком ассортименте и больших объемах. Но Яшин считал полезным вариться в общей каше, чувствовать себя не каким-то исключительным, обособленным членом команды, а таким, как все. Командные занятия закалили и развили его чутье, понимание, или, как главный козырь Яшина сформулировал Лобановский, чувство игры.

Тренируясь непосредственно в воротах, Яшин оттачивал выходы из них в упражнении «три нападающих против трех защитников», стараясь разгадать маневры форвардов, чтобы наработать своевременный перехват мяча. Неповторимый тренер-импровизатор Михаил Якушин придумал для него смешанный вариант, при котором Яшин в тренировочном «квадрате» выступал свободным полевым игроком, но как только мяч перехватывался противником, получал право на действия руками. При этом хитроумный Михей преследовал еще одну цель – чтобы вратарь получил эмоциональную разрядку от бесконечных падений, отбивающих бедра да локти.