— Приказ от Бонапарта, Мэри, — негромко выговорил он. — Я должен считать себя военнопленным.

Мэри отправила матери письмо с объяснениями, что хоть Элджин и является официально prisonnier de guerre [59] и они вынуждены не покидать Париж, он не заключен под стражу. Более того, задержанию в Париже был придан нарочито светский характер, и подвергнутые ему, наравне с почти полутора тысячами англичан, которым также было запрещено покидать Францию, продолжают проживать в отелях. Дорожные паспорта были конфискованы, и за Элджином установлена слежка. Мэри сообщила матери, что в отеле есть прекрасный сад, где он может каждый день совершать прогулки. В пределах Парижа Элджину разрешается путешествовать сколько угодно, но выезжать за черту города запрещено.

На самом же деле возможность гулять в очаровательном саду Элджина не обрадовала, и настроение его резко ухудшалось по мере того, как время проходило, а разрешения оставить Францию все не поступало.

— Я не тот человек, который способен долго выдерживать неопределенность, — жаловался он жене.

Но теперь их жизнь была полна этой неопределенностью. Команде ныряльщиков в Греции предстояло с приходом весны продолжить работы, но никакие известия от них не доходили до Парижа. Французы патрулировали греческое побережье, охотясь за сокровищами, которые Элджины успели вывезти, и за теми, которые еще оставались на складе в Пирее.

— Если ты не видишь возможности их транспортировки, почему бы тебе не дать знать Лусиери, чтоб он свернул работы? — спросила она однажды мужа.

Для нее это было вопросом, продиктованным здравым смыслом. Зачем продолжать поиски, если не можешь вывезти то, что уже отыскал? Сейчас, когда Англия ведет настоящую войну с Францией, лорд Нельсон наверняка не предоставит ни одного военного корабля в распоряжение Элджина. И каким образом они смогут вывезти оставшееся, она просто не представляла.

— Ты никогда не понимала меня, Мэри! Никогда!

Последнее время он стал еще более нетерпимым, особенно с ней, но Мэри старалась не отвечать на эти выпады. Она продолжала помогать мужу чем могла, до последнего дня финансировала его предприятие. Она сумела убедить отца оплатить по прибытии груза в Англию таможенные сборы. Их величина достигла огромной цифры, это было целое состояние для любого человека, а мистер Нисбет еще нес расходы по содержанию троих детей. В середине июня она получила известие от матери о том, что дети благополучно прибыли. С тех пор как она в марте рассталась с ними в Неаполе, прошла целая, преисполненная мучений вечность.

— Твоя матушка пришла в такой восторг от внуков, что представила их королю! — воскликнула Мэри.

Она весело размахивала полученным письмом, пытаясь отвлечь мужа от мрачных мыслей.

— Хоть она и называет их «маленькими греческими дикарями, даже не знающими английского». Но она обожает своих внучат!

— Я в этом не сомневался, — отвечал тот. — В этом письме нет известий о прибытии мраморов? Может оказаться, что вся коллекция уже находится в руках французов! Неизвестность становится просто невыносимой.

Действительно, корреспонденция между двумя странами, которая никогда не была регулярной, теперь оказалась практически блокированной вследствие военных действий. Французские чиновники вскрывали письма, как те, которые отправляли Элджины, так и адресованные им. Мэри предприняла попытку переслать весточки родным через леди Твидейл, которая, к общему удивлению, получила разрешение вернуться на родину. Но эту добрую женщину остановили на границе, и вся корреспонденция и документы, что были при ней, оказались конфискованными. Миссис Дюнде предложила отправить письма с нею, но предупредила, что женщин, случалось, даже обыскивали в поисках писем. Мэри была в отчаянии, не получая известий о детях. Их портрет она держала у кровати и принималась отчаянно целовать, когда становилось особенно грустно.

— Они, наверное, думают, что мы их бросили, — жаловалась она мужу.

— Ерунда. Они разумные дети, — отвечал тот, — и имеют прекрасный присмотр. Ни твой отец, ни доктор Скотт не допустят у них таких мыслей.

Мэри стала приглашать на вечерние чаепития знакомых, от души надеясь, что их английские и шотландские гости сумеют повысить настроение мужа. Погода в Париже стояла ужасная, дождь начинался каждый день аккуратно после обеда, а гром грохотал так громко, что у нее появились приступы головной боли. Одним на удивление ясным днем им нанес визит не кто иной, как граф Себастиани, старый поклонник Мэри. Он прослышал об их неприятностях и пришел с предложением оказать помощь.

— Я непременно поговорю с Наполеоном о вас, лорд Элджин, — пообещал он. — Он настроен негативно по отношению к вам, как вы знаете, но я обладаю некоторым влиянием на него.

Элджин был счастлив позабыть о старом соперничестве, лишь бы обрести свободу. Он дошел даже до того, что оставил Мэри наедине с французом, а сам отправился на прогулку в сад.

— Мы ценим ваше сочувствие, граф Себастиани.

Мэри старалась говорить как можно более официально, помня об их последнем свидании, во время которого граф предложил ей стать его любовницей. Она заметила, что он не лишился ни капли своего обаяния, и понимала, насколько опасным для нее может быть этот человек.