— Мэри, Ханту понадобятся огромные средства, когда мы снарядим его в Грецию. Только деньги могут купить нам расположение пашей, турецких наместников в Греции. Кроме того, нам придется удвоить наши усилия в Афинах, чего бы это ни стоило. Туркам нет дела ни до одного произведения искусства. Они с радостью продадут весь Парфенон за пригоршню монет французам, если те, конечно, не дадут себе труда просто захватить греческие сокровища по праву победителя.

Очевидно, Мэри задержалась с ответом, потому что он добавил:

— Честно. Ты со мной согласна? Мы зашли слишком далеко, отступать поздно.

— В таком случае поговори с моим отцом ты. Со всей откровенностью. Ты должен внушить ему, что твоя карьера еще впереди, что та репутация, которую ты зарабатываешь именно сейчас, составит тебе имя в глазах его величества.

В конце концов, его неудача будет провалом не только его, но и ее тоже, и их обожаемого внука.

— Я поговорю с твоим отцом, Мэри, но у меня есть лучший план. Давай устроим им поездку в Афины вместе с нашим Хантом. Организуем это путешествие, дадим возможность оценить величие античных сокровищ. Думаю, что ни один человек на свете, тем более твой отец, не сможет устоять перед подобным великолепием и не пожелать участвовать в его спасении. В этих античных развалинах есть что-то абсолютно неотразимое. Степень их совершенства заставляет человека стремиться к обладанию ими.

— Нет, ты не понимаешь моего отца, — сказала Мэри. — Он считает подобные вещи чрезмерными, отдавая предпочтение необходимому. У него нет ни малейшего интереса к романтике или роскоши.

— Я, может, и не понимаю твоего отца, но ты, дорогая, не понимаешь честолюбия мужчин. В том, что касается славы, мы все одинаковы. Ты лучше беседуй со своей матерью, а мне предоставь мистера Нисбета.

Капитан-паша обратил внимание на уныние, завладевшее Мэри после отъезда родителей, и заявил, что озабочен ее грустным видом. Он отправил чете Элджин послание с приглашением на обед, приписав в конце, что намерен сообщить им приятную новость. Оба долго ломали головы, что это могло значить: планирует ли паша преподнести им еще какой-нибудь необычный подарок, чтобы увидеть выражение счастья на лице Мэри? Не так давно он подарил Элджину корабль с великолепной оснасткой, соперничающей с оснасткой самых знаменитых судов в мире. Теперь Элджин мог совершать любые поездки в водах Оттоманской империи.

«О чем же может идти речь в данном случае?» — недоумевала Мэри.

Им уже посылали драгоценности, лошадей, седла, бесценные ткани, ковры, редчайшие специи Востока, но главным, чем дарил их паша, были его дружба и влияние. Мэри считала, что дары становятся излишними. Каждый раз, когда паша преподносил ей нечто новое и экстравагантное, ее женское тщеславие ликовало, но в то же время страдала шотландская практичность. Ей казалось, что наступил предел и она больше не должна принимать никаких подарков. Или, по крайней мере, воздерживаться от проявлений бурного восторга.

Но в тот вечер, после завершения обеда, когда был подан кофе, паша не стал делать никаких подарков, а объявил, что госпожа валиде-султан, мать великого султана и по традиции самая влиятельная из женщин империи, расспрашивала его о леди Элджин, о которой так много и неустанно говорят.

— Превосходно! — воскликнул Элджин. — Мэри, ведь госпожа валиде опекает Акрополь.

Он обернулся к хозяину:

— Вы ведь знаете о том, как жизненно важно для меня предприятие, которым заняты мои люди в греческой столице?

— Госпожа валиде-султан намерена пригласить госпожу Элджин в свои покои во дворце и дать ей частную аудиенцию, — продолжал паша. — Она уже год, как слышит о леди Элджин и хотела б видеть ту, которая покорила все сердца в городе. Я намеренно дал вам знать о предстоящем приглашении заранее, поскольку осведомлен о том, какую важность дамы придают таким вопросам, как наряды и украшения.

— Является ли такое приглашение обычным явлением при дворе султана? — Задавая этот вопрос, Элджин почти был уверен в ответе, который получит.

— Ни в коем случае. Ваша супруга будет первой европейской гостьей, которая посетит гарем султана, — ответил паша и улыбнулся Мэри, будто это приглашение было результатом его хлопот. — Это высочайшая честь для вас, госпожа супруга посла, как, впрочем, и для любой другой женщины.

Позже в тот же вечер, когда супруги остались наедине, Элджин выразил свой восторг более откровенно:

— Чем больший интерес при дворе султана ты вызываешь, тем верней обстоят наши дела в Афинах. Главное сейчас — это время, Мэри. Срок моих полномочий подходит к концу. И наше предприятие тоже.

— Конечно, — согласилась Мэри.

Ей хотелось сказать это поласковее, но на самом деле она была раздосадована отношением мужа: каждый ее успех он воспринимает только как средство для достижения своих собственных целей.

— И я думаю, что мне следует воспользоваться моим визитом к госпоже валиде и донести до нее идею о вакцине.

— О, мы же об этом говорили, — вздохнул Элджин. — Пожалуйста, не теряй из виду основное. Один ошибочный шаг с вакциной — и все предприятие окажется под угрозой. На карту поставлены постройки времен Перикла.