«О дуэли знали многие (Вяземский, Перовский) и, между прочим, «друг Пушкина» Александрина Гончарова. Могу сообщить многочисленным поклонникам этой дамы, что много лет спустя Александра Николаевна, не без умиления, записала в своем дневнике, что к ней в имение (в Австрии) в один день приехали ее beau-frere [2] Дантес (очевидно, из Вены от Геккерна) и Наталья Николаевна из России. И вдова Пушкина долго гуляла вдвоем по парку с убийцей своего мужа и якобы помирилась с ним».

Не вдаваясь в подробное обсуждение статьи Ахматовой, я должен, тем не менее, заметить, что дневника Александры Николаевны Ахматова, несомненно, читать не могла, так как и по истечении двадцати лет этот документ остается необнаруженным.

Являются также совершенно недостоверными просочившиеся в печать слухи о встрече Натальи Николаевны Ланской с Дантесом в замке Фризенгофов.

В 1946 году A.B. Исаченко опубликовал в братиславском журнале «Свободное радиовещание» первую краткую статью о Бродзянах (на словацком языке) «Родственники Пушкина в Словакии», в которой он, в частности, писал:

«Наталья Пушкина-Ланская несколько раз гостит у Фризенгофов в Бродзянах. При одном из этих посещений она даже встречается с убийцей своего мужа Дантесом ван Гекерном, и кажется, что эта встреча уменьшила напряжение между ними».

Из числа лиц, пишущих о Пушкине, я был, к сожалению, единственным, который видел замок Бродзяны таким, каким он был при жизни Александры Николаевны и приезжавшей к ней в гости Натальи Николаевны. Свои впечатления я подробно описал в статье «В замке А.Н. Фризенгоф-Гончаровой», о чем я уже упомянул. В ней я задал вопрос автору статей о Бродзянах А. В. Исаченко о том, откуда исходят приводимые им сведения о встрече Натальи Николаевны Ланской с Дантесом. С тех пор прошло 14 лет, но мой вопрос по-прежнему остается без ответа.

Могу еще прибавить, что никаких следов пребывания Дантеса в Бродзянах нет.

До сих пор, однако, оставалось загадкой – каким образом в замок Бродзяны попал большой портрет Дантеса-Геккерна с его автографом, висевший в столовой замка. Наличие этого портрета давало основание к различным толкам об истинном отношении Александры Николаевны к Дантесу. Приходилось предполагать, что между убийцей Пушкина и свояченицей поэта существовали дружеские отношения. Лично я до сих пор помню, какое странное, неприятное впечатление произвело на меня присутствие в замке свояченицы Пушкина портрета его убийцы.

Совсем недавно опубликованные И. Ободовской и М. Дементьевым письма из-за границы Екатерины Николаевны, Дантеса и Луи Геккерна позволяют, однако, думать, что злополучный портрет Дантеса попал в замок Бродзяны совершенно другим путем. Оказалось, что Екатерина Николаевна находилась в очень дружеских отношениях с первой женой Фризенгофа Натальей Ивановной Ксавье де Местр.

После того как барон Луи Геккерн, после длительной опалы, был, наконец, аккредитован при венском дворе и поселился в Вене, он пригласил к себе на всю зиму Дантеса с семьей. Из писем Екатерины Николаевны брату Дмитрию этого периода мы можем догадаться, что положение четы Дантес-Теккерн в венском обществе было весьма щекотливым. Убийцу Пушкина, по всей видимости, не желали принимать в высшем обществе.

«Мы не увидим госпожи Дантес, она не будет бывать в свете и в особенности у меня, так как она знает, что я смотрела бы на ее мужа с отвращением. Геккерн также не появляется, его даже редко видим среди его товарищей. Он носит теперь имя барона Жоржа де Геккерна» – эти слова принадлежат графине Д. Ф. Фикельмон, о которой я буду говорить очень подробно в следующем очерке.

Известны всего два письма Екатерины Николаевны из Вены, и в обоих она сообщает, что ни она, ни Дантес в свете не бывают, но зато ежедневно встречаются с семьей австрийского дипломата барона Густава Фризенгофа. Его первая жена Наталья Ивановна Ксавье де Местр, как я уже упомянул, находилась в родственных отношениях с Гончаровыми.

«Я веду здесь жизнь очень тихую и вздыхаю по своей Эльзасской долине, куда рассчитываю вернуться весной, – пишет Екатерина Николаевна. – Я совсем не бываю в свете, муж и я находим это скучным; здесь у нас есть маленький круг приятных знакомых, и этого нам достаточно. Иногда я хожу в театр, в оперу, она здесь неплохая, у нас там абонирована ложа. Я каждый день встречаюсь с Фризенгофами, мы очень дружны с ними. Натали очень милая, занимательная, очень веселая и добрая женщина».

Таким образом, является очень правдоподобным, что именно в память об этой дружбе, особенно ценной в атмосфере всеобщего недружелюбия, Дантес мог подарить несколько позже свой портрет чете Фризенгоф. И если так, что, повторяю, весьма и весьма возможно, то никакого отношения к портрету Дантеса Александра

Николаевна не имела. Все объясняется просто: став второй женой Фризенгофа, Александра Николаевна не сочла возможным или нужным менять что-либо в сложившейся при Наталье Ивановне обстановке замка. Известно также, что Александра Николаевна в свое время очень ее любила и во время смертельной болезни Натальи Ивановны самоотверженно за нею ухаживала. Все портреты первой жены своего мужа она также тщательно сохранила, и они дошли до наших дней.

Но как бы там ни было, Александре Николаевне приходилось постоянно видеть перед собой портрет убийцы любимого ею поэта, и можно только представить, какие сложные чувства владели ею при виде этого портрета.