— Благодарю, — сказал генерал, незаметно разминаясь и принимая нужную осанку.

— Ее величество изволит ждать вас в маленькой гостиной…

— Государыня? — слегка удивился генерал.

— Да, ваше превосходительство… Ее величество просили вас проследовать к ней.

В сенях генералу помогли раздеться. Перед большим в золоченой раме зеркалом он нацепил на нос пенсне, поправил черепаховым гребешком бородку, зачесал назад серебрящийся ежик, Рука его слегка подрагивала.

Дверь перед ним распахнул высокий, худой, с рыжеватыми бакенбардами скороход в малиновом камзоле, в белых чулках и в огромной треуголке.

— Прошу следовать, ваше превосходительство, — сказал он, умеренно наклонив голову. И, вытянув длинную руку, пошел своими скорохожьими шагами, умудряясь идти и впереди генерала, и словно бы не опережая его, распахивая перед ним одну за другой высокие белые с золотом двери, пропуская генерала, закрывая за ним двери и снова оказываясь на какое-то незаметное время впереди…

Государыня сидела в своей небольшой «интимной» гостиной, обставленной отчасти в стиле модерн, отчасти сохранившей убранство былых, классических времен. Императрица что-то шила или подрубала, что-то большое, белое, может быть простыню или пододеяльник.

Генерал, сдержанно звякая шпорами, сделал два быстрых шага вперед и склонился в церемонном поклоне. Императрица слегка сгребла, смяла на коленях свое рукоделие, делая вид, что собирается сбросить его с колен и подняться.

— Простите мне, генерал, — сказала она, изображая на лице улыбку. — Я вас принимаю слишком по-домашнему…

Он устремился вперед.

— Ваше величество… наоборот… я тронут… я глубоко польщен…

Он низко склонился и поцеловал ее руку, от которой пахнуло тоже чем-то домашним: скорее мылом, чем духами.

Она указала на кресло:

— Прошу вас, генерал.

Он сел.

— И позвольте мне, — сказала она, перекусывая крепкими зубами белую нитку, — позвольте, я буду продолжать заниматься своим делом.

Он ответил поклоном.

— Здорова ли ваша супруга? — выговорила она с чуть заметным акцентом.

Генеральские щеки слегка порозовели. Вторая — молодая — жена его была притчей во языцех.

— Благодарю, ваше величество. Жена здорова.

— А дочь?

Он поблагодарил поклоном.

— Я хорошо помню ее печальную историю. Надеюсь, она уже оправилась?

— Да, ваше величество. Она — человек мужественный. Ведь в наших жилах, и во мне, и в ней, течет казачья кровь.

— У нее, кажется, сын, мальчик?

— Сын и дочь, ваше величество. Девочка. Совсем малютка.

— Как ее назвали?

— Ирина.

— Модное имя.

— Да. Совершенно верно, ваше величество. Ирин стало последнее время многовато.

— Также и Ксений.

Повернувшись к окну, Александра Федоровна вставляла в иголку нитку.

— Какие новости в городе?

— Новости… в городе? Вчера в Рождественской части было два больших пожара. Выезжали все части.

— Были жертвы?

— Нет, слава Богу, обошлось без человеческих жертв.

— А дела с продовольствием?

— Не могу, ваше величество, сказать, чтобы с продовольствием было совсем ладно. Последнее время подвоза муки почти не было. Снежные заносы в южных губерниях во второй половине января нарушили движение на железных дорогах. Сыграл пагубную роль также и осенний призыв в армию. И — самое главное, ваше величество, — нет в этом деле хозяина…

— Да, да, — кивнула она. — А как там Дума?

— Готовятся. Четырнадцатого февраля хотят открываться.

— Все-таки откроются?

Генерал, не вставая, сделал стойку, как по команде «смирно».

— Простите, ваше величество, я солдат, а не политик, и думаю, что судьбу Думы, как и каждого из нас, решают Господь Бог и Государь Император…

— Вы хорошо сказали, генерал… И что касается хозяина и сильной власти, вы тоже абсолютно правы. России, особенно в этот момент, требуются хорошие, крепкие вожжи. Приблизительно так же говорил и Александр Дмитриевич. Он был у нас вчера…

Генерал поднял брови.

— Протопопов, — пояснила императрица. — Он очень хорошо, я бы сказала — с воодушевлением отзывался о вас…

Генерал опять слегка покраснел.

— Что же он… мог?..

Положив обе руки на белый ворох своего рукоделия, Александра Федоровна пристально и без улыбки смотрела на своего гостя. Без улыбки же она сказала:

— Мы вас очень-очень любим и очень ценим, генерал… и государь, и я… Кстати, вот и он… Как говорится, легкий на поминки…

Генерал быстро поднялся.