Таким образом, Херасков заложил основы того понимания расстановки поэтических сил, которое принято в современной науке, – определил формирование Тредиаковским, Ломоносовым и Сумароковым значимого этапа в становлении русской литературы. Роль творчества этих художников была охарактеризована Херасковым как формирование «основ вкуса изящного в российской словесности» (279).

Дальнейшее развитие отечественной словесности автор «Рассуждения» связал с творчеством молодой генерации – Д. И. Фонвизина («Фон Визина», в написании того времени), В.И. Лукина, А.А. Ржевского, В.И. Майкова и др. [56] Кроме того, Херасков подчеркивал, что есть и многие другие авторы, – «имеется довольно молодых сочинителей и дам, в стихотворстве упражняющихся», чьи произведения достойны перевода на «языки чужестранные» (281).

В 1779 г. Херасков написал работу «Взгляд на эпические поэмы». Поводом для этого литературно-критического выступления Хераскова явилась необходимость сочинения предисловия к его поэме «Россияда». Если в «Рассуждении о российском стихотворстве» он осветил историю русской словесности, то в работе «Взгляд на эпические поэмы», вновь с позиций исторического осмысления процессов развития словесного творчества, дал обзор европейской культуры. Материалом рассмотрения стал значимый для общественно-гражданского и художественно-эстетического развития Европы жанр эпической поэмы.

В рассмотрении выдающихся фактов античной и западноевропейской культуры Херасков вступил в мысленную полемику с ушедшим из жизни одиннадцать лет назад Тредиаковским, а именно с его работой «Предъизъяснение об ироической пииме» (1766). Напомним, что образцами жанра Тредиаковский считал только четыре произведения – поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», «Энеиду» Вергилия и свою поэму «Тилемахида». Изменив угол зрения и заместив одно типологическое наименование – «героические» другим – «эпические», но сохранив при этом понимание проблематики и жанрового содержания произведений, Херасков значительно расширил их круг. Если Тредиаковский прямо отказал произведениям М.А. Лукана, Т. Тассо, Л. ди Камоэнса, Дж. Мильтона и Вольтера в праве называться героическими поэмами, то Херасков возвратил им этот статус и провел краткий анализ указанных произведений, начав, как и Тредиаковский, с поэм Гомера и Вергилия.

В свете проблематики и художественно-эстетической направленности этих произведений Херасков оценил и свою «Россияду». Эпическая поэма, в представлении автора историко-литературного обзора, «заключает какое-нибудь важное, достопамятное, знаменитое приключение, в бытиях мира случившееся и которое имело следствием важную перемену, относящуюся до всего рода человеческого» (282). Иными словами, речь идет об изображении событий, имеющих значение для исторических судеб народов и наций. Кроме того, предметом эпической поэмы может быть событие, очертившее лицо определенной нации, – «случай, в каком-нибудь государстве происшедший и целому народу к славе, к успокоению или, наконец, ко преображению его послуживший». Поэмы создаются «для людей, умеющих чувствовать, любить свою отчизну и дивиться знаменитым подвигам своих предков, безопасность и спокойство своему потомству доставивших» (283). Эта цель, подчеркивал Херасков, двигала и им самим при создании «Россияды».

Херасков наметил возможные, с его точки зрения, пути дальнейшего развития эпического направления русской литературы. Среди ставших легендарными событий прошлого автор работы выделил период татаро-монгольского ига, взятие Казани и Петровскую эпоху, отмеченные как «бедствами нашего отечества», так и героической борьбой народа и его выдающихся сынов. Читателю, был убежден Херасков, надо показать «торжествующую» Русь – Россию и «отечество наше, победоносными лаврами увенчанное» (283).

Таким образом, многогранная деятельность Хераскова ознаменована в том числе и литературно-критическими работами, в которых автор выступил как историк литературы. Освещение произведений античной, западноевропейской и русской культуры с позиций историзма явилось важным шагом на пути становления русского литературоведения.

В качестве аналитика литературы выступал и Гавриил Романович Державин (1743–1816). Его научно-критические работы носят традиционный для классицизма характер, когда к созданным произведениям присоединялся их комментарий, а также давался экскурс в историю произведений определенного жанра, подчас пространный, и рассматривались некоторые особенности их поэтики. Так, следуя практике классицизма, Державин написал «Объяснения к своим стихотворениям» (1809–1810, опубл. 1834).

Научно-критическим итогом жизни и творчества поэта стала его работа «Рассуждение о лирической поэзии или об оде», которую он публиковал частями, будучи уже пожилым человеком и признанным мэтром (1811–1815). Эта работа была определена самим автором как развитие мысли Тредиаковского, заявленной еще в 1-й половине XVIII века, в 1734 г., в «Рассуждении об оде вообще». Державин обобщил, как ему представлялось, опыт прошлого (произведения Пиндара, Горация и др.) и одический опыт современной ему русской литературы ушедшего века (произведения Ломоносова, Тредиаковского, Хераскова и др.), а также соотнес достижения своих современников и результаты собственных трудов.

В определении жанра оды и в обозначении ее черт и характеристик Державин выступал как восторженный поэт, безоглядный служитель своей музы, не видящий в ней недостатков и отвергающий возможность таковых. Определение жанра не содержало логических суждений, а представляло собой метафоры, яркие образные сравнения, метонимические конструкции. Приведем образцы таких определений: «Истинный и начальный источник оды», писал Державин, – это «все его <человека> окружающее: солнце, луна, звезды, моря, горы, леса и реки»; «первостепенная, священная ода есть самое выспреннее, пламенное творение»; ода «быстротою, блеском и силою своею, подобно молнии объемля в единый миг вселенную, образует величие творца» и др. (285). В силу некритической поглощенности предметом своего наблюдения Державин расширял границы жанра, настаивая, что ода «по некоторым отличиям, в древности носила на себе имя Гимна, Пеана, Дифирамба, Сколии, а в новейших временах иногда она то же, что Кантата, Оратория, Романс, Баллада, Станс и даже простая песня». В определении самого литературного рода лирики Державин не менее восторжен, поэтичен – и неконкретен: «Она есть <…> отлив разгоряченного духа; отголосок растроганных чувств; упоение или излияние восторженного сердца».