Последний раз свита Воланда в финале романа летит на крылатых конях из Москвы в преисподнюю, и снова образы «нечистой силы» претерпевают уже последнюю метаморфозу: верхом на коне с золотой цепью вместо повода Коровьев – мрачный, никогда не улыбающийся темно-фиолетовый рыцарь, в незапамятные времена неудачно скаламбуривший по поводу Света и Тьмы; кот Бегемот без хвоста в облике юного пажа; Азазелло, демон убийства, с пропавшим изо рта клыком и исчезнувшим кривоглазием («Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное» [115] ). Мрачные демоны тьмы как бы возвращаются во мрак ночи, потому что на смену им идет светлая и радостная Христова Пасха.

Между двумя противоположными полюсами образов «нечистой силы», как ни странно замыкающими эти полюса, – яркими карнавальными образами гоголевской «нечистой силой» и булгаковской свитой Воланда – сатирически гротесковыми образами тьмы – находят свое законное место образы чёрта Достоевского и недотыкомки Сологуба, образы скорее реалистические и пугающе страшные, образы философские и психологические, которые являются как бы воплощением темной природы человеческой души. Между тем афоризмы Воланда – своеобразный манифест Булгакова, квинтэссенция его жизненной философии, которую можно было бы назвать «неистребимой любовью к жизни», что подразумевает победу подлинных жизненных ценностей над искусственными химерами сталинского режима, вбитыми в мозги «новому» советскому человеку, которого так искренне ненавидел Булгаков и образ которого он неутомимо высмеивал во всех своих произведениях. И то и другое – художественный вклад Достоевского, Гоголя, Сологуба и Булгакова в сокровищницу образов мировой художественной литературы.

Список использованной литературы:

1. Булгаков М. Мастер и Маргарита. – М., «Худ. литература», 1989.

2. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959.

3. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. – Л., «Наука», 1976.

4. Золотусский И. Гоголь. – ЖЗЛ, «Молодая гвардия», М., 1979.

5. Левина Л.А. Иешуа Га-Ноцри и «беспокойный старик Иммануил»: (Нравственные ориентиры в философском романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»)// Начало. Сборник работ молодых ученых. – М., «Наследие», 1993. – Вып.2.

6. Мережковский Д. Гоголь и черт. – М., «Скорпион», 1906.

7. Набоков В. Николай Гоголь// Набоков В. Романы. Рассказы. Эссе. – «Энтар», Спб., 1993.

8. Сологуб Ф. Свет и тени. Избранная проза – Минск, 1988.

9. Смелянский А. Михаил Булгаков в Художественном театре. – М., «Искусство», 1989.

10. Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. – М., «Книга»,

В словаре Даля «совесть» означает «нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда в различной степени развития». Даль приводит примеры пословиц и выражений, связанных с «совестью»: «От человека утаишь, от совести (от Бога) не утаишь. Совесть мучит, снедает, томит или убивает. Угрызение совести. (…) Добрая совесть – глаз Божий (глас Божий). (…) В ком стыд, в том и совесть». [116]

В русской литературе, наряду с понятиями любви, сострадания и жертвенности, понятие «совести» станет одной из самых значимых нравственных ценностей. Герой русской литературы чаще всего мучается и страдает, потому что у него есть совесть. Совесть – понятие нематериальное, невидимое. Совесть либо есть, либо нет. Вместе с тем совесть действует независимо от человека, и, если он совершает преступление или грех, совесть начинает его мучить и изводить. Он может даже физически заболеть от мук совести, как случилось это с Раскольниковым, героем романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Угрызения совести, короче говоря, есть расплата за грех. Вот почему с понятием «совесть» в русской литературе так тесно связано понятие «покаяние». Преступник или грешник смогут совладать со своей совестью лишь при одном условии: если по-настоящему покаются. Только тогда совесть перестанет беспокоить героя русской литературы, и он снова станет жить с собой в ладу.

Традиционно принято считать, что самый совестливый русский писатель – это А.П. Чехов. Однако для Чехова понятие «совесть» означает нечто совсем другое. Это скорее «ответственность». Ответственность за себя, за свои поступки, за окружающих людей, за мир в целом. Эту линию в XX веке продолжит А.Т. Твардовский с его знаменитой стихотворной строчкой: «Я жил, я был, за всё на свете я отвечаю головой». С чувством ответственности у Чехова непременно связывается чувство стыда. Чехову стыдно за человека, превратившегося в пошлое животное, которого не интересует ничего, кроме удовлетворения самых примитивных жизненных потребностей.

Есть и еще одно соответствие «совести» – «сердце». Сердце-вещун, сердце знает и предчувствует беду и истину, о чем сказано, в том числе, и у Даля. Сердце не обманешь: оно угадает и ложь, и фальшь, и лицемерие. Совесть как будто удачно нашла свое представительство в человеческом теле, избрав для себя сердце. Сердце в русской литературе чаще всего противопоставляется разуму, рассудку, уму («ум – дурак»). Отсюда так привлекателен лентяй Обломов и вовсе не симпатичен деляга Штольц, поскольку Штольц живет рассудком, все просчитывает, отвергает чувство, пропагандирует и следует разуму, вместо того чтобы отдаться велению сердца. [117]