— Тс–с-с, — заставила всех примолкнуть принцесса, — никому приветственные кличи не издавать, ближе чем на два шага, не подходить. Сейчас принесу это чудо!

Она исчезла в шатре и тут же появилась обратно, неся на сгибе локтя обещанное чудо, запеленутое в расшитое диковинными цветами одеяльце. Все вытянули шеи, а Харр даже высунул кончик лиловатого языка. Несколько секунд стояла зачарованная тишина.

Потом раздался негромкий голос командора:

— Фирюза…

С крошечного сморщенного личика малышки глядели в теплое небо Джаспера неправдоподобно большие глаза — неотразимая васильковая синь скюзовых очей, смягченная и разбавленная материнским молоком.

Когда мона Сэниа вернулась в шатер, королева Ушинь уже сложила свою корзинку, и лупоглазое существо — то ли божок, то ли живой талисман — чуть пошевеливался в ее глубине. Шоёо старательно умывался, по–кошачьи стирая лапочкой давешнее наваждение; мордочка его сохраняла выражение крайней озадаченности. Касаулта спала тем глубоким и самым счастливым на свете сном, который недоступен мужскому пониманию; нареченная странным земным именем новорожденная так же безмятежно взирала на потолок, как и на небо — краткий промежуток покоя между ужасом рождения и первым голодом. Жизнь входила в нормальную колею.

От пира Ушинь отказалась — дела домашние, да и мало ли кому на ее островах понадобится неотложная помощь! Возразить было нечего.

— Прими благодарность, великодушная королева, от всех нас и от этой малышки, которая родилась, чтобы никогда не увидеть собственного отца, — проговорила принцесса, невольно вкладывая в свой голос всю радость, облегчение и печаль, которые наполняли ее одновременно. — И соблаговоли сделать мне подарок: обратись ко мне с какой-нибудь просьбой!

Серебряная королева улыбнулась легко и чуточку смущенно, как бы извиняя принцессу за некоторую церемонность ее речи:

— Покажи мне твоего сына, моя милая.

Сэнни унеслась, стремительная, как девчонка; тут же появилась с сыном, держа его поперек живота. Наследник хрюкнул и потянулся к легкому ореолу, окружающему голову королевы, — вероятно, приняв ее летучие волосы за огромный одуванчик.

— Так вот, значит, каков наследник трона Величайшего–Из–Островов, — задумчиво проговорила Ушинь.

— Надеюсь, что нет, — вырвалось у принцессы. — После моего отца троп достанется кому-нибудь из братьев, вот и пусть у них голова болит!

— По древним законам Джаспера, который вы, как я вижу, не сохранили, сын не может наследовать трон. Только внука можно успеть научить всему, что следует знать мудрому королю, — тихо проговорила королева, и в ее интонациях мона Сэниа уловила ту же горечь, что и в разговоре с Алэлом. — Но не принимай мои слова как совет, моя милая: древние законы существуют только для первозданных.

Принцесса догадалась, что королева Ушинь называет так не только свои острова, но и обитающий на них народ.

— Мне пора. — Ушинь сняла свой фартук из рыбьей кожи и, сложив, поместила в корзинку, старательно расправив углы, — как показалось принцессе, это было сделано для того, чтобы укрыть от посторонних глаз певучую животинку, чей вид будил какие-то смутные воспоминания. — Мой муж и господин прислал бы за мной лодку, по сегодня он не властен над морской стихией…

— Ушинь, вы не успеете моргнуть, как будете дома, — не могла сдержать улыбки мона Сэниа. — Честное слово, это совсем не страшно. Я сейчас.

Она вернулась в комнатку Касаулты, чтобы подвинуть к ней поближе новорожденную. Ушинь между тем вышла на солнечный луг, жмурясь от яркого света.

— Э–э, бабулька, можно тебя на минуточку? — услыхала она над самым ухом.

Это, несомненно, была незабываемая пара — крошечная розово–серебряная женщина и полуголый верзила, словно обмазанный дегтем с головы до громадных четырехпалых ступней.

— Дай-ка сюда. — Харр по–Харрада бесцеремонно вытащил у нее из корзинки опустевшую флягу; встряхнув, откупорил и с горестным подвыванием выцедил последние капли.

— Анделисова слеза… — пробормотал он сокрушенно. — Где ж это видано — такой благодатью да конечности грешные обмывать! Грех. Грех, бабулька. Радость надо людям дарить, а не на землю лить.

Он с горестным вздохом возвратил королеве пустую емкость.

— Ты, как в другой раз будут кликать повитуху, меня возьми. Подмогну. Да не думай, я задаром.

— Благодарствуй, милый юноша, — совершенно серьезно ответила серебряная королева, — я справлюсь. А ты найди дорогу к моему дому, и мои дочери изукрасят твое чело, а древние боги осенят своей благодатью.