— Драндулет не конь… — назидательно сказал Чмыхало. — Его плеткой вперед не погонишь.

— Что-то с цилиндрами, — с видом знатока заявил Смыков. — Может, попробуем отремонтировать?

— Абсурде! — махнул рукой Зяблик.

Впереди шоссе пересекало одноколейное железнодорожное полотно, проложенное не так давно от кастильской границы в сторону Лимпопо. На его строительство пошли рельсы и шпалы, снятые с магистрали, ранее соединявшей Талашевск с канувшим в неизвестность областным центром. Составы, влекомые медлительными паровозами (благо, недостатка в них не было, на ближайшей к Талашевску станции Энергетик находился тяговый резерв, а проще говоря — стоянка законсервированной железнодорожной техники), ходили от случая к случаю, но не реже чем раз в неделю. Плата за проезд в один конец равнялась двум саженям дров.

— Что вы, братец мой, видели, когда мы мимо вокзала проезжали? — вдруг спросил Смыков у Зяблика.

— Паровоз вроде стоял под парами, — подумав немного, ответил тот.

— Правильно, — кивнул Смыков. — А что вы сейчас слышите?

— Паровозный гудок, что ли… — Зяблик прислушался.

— И мне так кажется, — подтвердил Цыпф.

— Не кажется, а точно. Состав в нашу сторону идет.

— Ну и что?

— А то, что железная дорога недалеко от миссии проходит. Если без остановок поедем, за полчаса доберемся.

Пассажиры драндулета переглянулись и, ни слова не говоря, принялись толкать его к переезду. Когда машина перегородила железнодорожное полотно, Смыков не поленился приложиться ухом к рельсу.

— Уже близко, — сказал он. — Народ на толкучку в Лимпопо едет. То, что нам нужно.

Впрочем, даже куда менее изощренный слух Зяблика уже явственно улавливал частые и натужные паровозные гудки (наверное, машинист распугивал пасшийся близ дороги одичавший скот), а над ближайшим лесом появился султан грязно-серого дыма.

— На дровах идет, — сказал Зяблик.

— На березовых, — уточнил Смыков.

— На сырых, — в тон им добавил Цыпф.

— У-у, шулмас-арба! — недовольно проворчал Толгай, не уважавший паровозы еще в большей степени, чем автомобили. — Чертова телега…

Показался локомотив, мерно и энергично пыхтевший трубой. Он был похож на голову огнедышащего змея, за которой неспешно и величаво — сегмент за сегментом

— выползает из леса бесконечное туловище, облепленное людьми, как голодными пиявками. Пассажиры торчали в окнах вагонов, сидели на крыше, висели на подножках.

Завидев на своем пути препятствие, железная змея зло и требовательно взвыла. Спустя минуту заскрежетали тормоза и засвистел стравливаемый пар. На платформе, прицепленной впереди локомотива и обложенной по бортам мешками с песком, засуетились люди. Зяблику пришлось последовать примеру своих приятелей

— спрятаться за борт драндулета.

— Вот резанут сейчас из пулемета, и свидимся мы с доном Эстебаном только на том свете, — с тоской сказал он. — А там вино не подают.

— Вам бы, братец вы мой, все вино пить… Лучше голову не высовывать, — посоветовал ему Смыков.

— Как же не высовывать, если эта махина скоро нас подомнет!

Действительно, поезд хоть и терял скорость, но от переезда был уже недалеко — в промежутках между тревожными гудками с платформы даже мат доносился. И все же драндулет он не раздавил, а только ткнул его в бок штырем автосцепки. Локомотив замер, окутавшись облаком пара, а по всему составу от головы в хвост прокатился лязг наползающих друг на друга вагонов.

— Привет, земляки! — крикнул Смыков, осторожно выглядывая из-за драндулета. — До следующей станции не подкинете?

— Мы тебя, гнида, сейчас так подкинем, что опускаться не захочешь! — ответил с платформы суровый мужик в стройбатовских галифе и драном испанском камзоле, видимо, старший среди поездной охраны. Пулемета у него не было, зато имелась двухстволка с уже взведенными курками. — Прочь с дороги, пока целы!

— Ты перед кем, зачуха, права качаешь? — зловеще спросил Зяблик, вставая во весь рост. Пистолет он не доставал, но демонстративно поглаживал торчащую из-за пояса рукоятку. — Ты перед кем рисуешься? Сказали тебе стоять — значит, стой! А не то я тебя сейчас вместо полена в топку засуну!

Зяблика не понаслышке знал каждый второй житель Отчины старше двадцати лет, и кое-кто из поездной охраны даже поздоровался с ним. Мужик с двухстволкой сразу сменил тон:

— Я думал, банда какая-нибудь шалит… Сами знаете, люди с товаром едут… Всякое может случиться, — начал он оправдываться. — Да и вы тоже хороши. Чуть крушение не устроили.

— Как же иначе вас, вахлаков, остановить? — продолжал разоряться Зяблик. — Хари отъели на дармовщину! За добро свое трясетесь. Думаешь, я не знаю, что вы в этих мешках, кроме песка, возите? В Кастилию — алюминий! В Лимпопо — железо рессорное! А потом арапы наделают из этого железа ножиков и глотки нам будут резать!