Зяблик ничего не возразил, и это всем показалось странным. Было слышно, как он тяжело дышит и скребет чем-то по стене.

— Ну? — не выдержал Смыков.

— Нашел… — сдавленно произнес Зяблик. — Кажется, нашел.

Находка его представляла собой малозаметную дырку в штукатурке, окруженную венчиком мелких бурых брызг. При помощи бабушкиной вязальной спицы из дырки была извлечена почти не поврежденная пистолетная пуля. Еще пять минут спустя Смыков отыскал гильзу, закатившуюся под трюмо.

— Веркина работа? — с надеждой спросил Зяблик.

— Попробуй узнай теперь, — ответил Смыков, сдувая с латунного цилиндрика пыль. — Говорил же я вам, что метить надо свои патроны. Лишнюю зарубку напильником ленитесь сделать.

— На своем конце зарубку сделай! Теперь стало понятным и отсутствие двери. На ней унесли человека, насквозь прошитого этой самой пулей. В момент выстрела он стоял почти вплотную к стене прихожей, а затем упал головой к выходу, о чем свидетельствовали мазки крови на изодранных обоях. Если раненый имел средний рост, пуля угодила ему в грудь чуть повыше диафрагмы. Перевязали его обрывками простыни, окровавленные клочья которой вскоре нашлись под кроватью.

— Не могли эти гады далеко уйти, — сказал Зяблик. — С двумя бабами и доходягой особо не побегаешь.

— Любите вы, братец мой, всякие умозаключения с похмелья строить, — отозвался Смыков. — Искать надо, искать.

Все покинули квартиру и, разбившись на пары, приступили к осмотру прилегающей территории. Соседние дворы густо заросли сорной травой, но и тропинок вокруг хватало. Тут отличился сын степей Толгай, первым обнаруживший на одной из этих тропинок свежий окурок самокрутки со следами крови на изжеванном конце. В этом месте импровизированные носилки ставили на землю, а раненому дали курнуть — здоровый человек вряд ли оставил бы такой солидный бычок.

Понюхав его. Зяблик авторитетно заявил:

— Наркота какая-то… С табаком она и рядом не валялась.

Еще через пятьсот метров отыскались и двери. Они были аккуратно прислонены к стене полуразвалившейся пятиэтажки и еще издали посылали Зяблику издевательский привет. Когда подошли поближе, стало видно, что кровью намалевана лишь первая буква, а все остальные углем.

— Ого! — присвистнул Смыков. — «Зяблик, теперь ты наш». Как это понимать, братец ты мой?

— Куда же они доходягу дели? — не обращая внимания на его слова. Зяблик оглянулся по сторонам. — Под руки, что ли, повели?

Человеческий голос, раздавшийся со стороны кирпичных руин, заставил всех четверых мгновенно рассредоточиться за ближайшими укрытиями.

— Здесь я… здесь… — с натугой выговаривая каждое слово, произнес прятавшийся в развалинах человек. — Давно вас дожидаюсь… Думал, не придете… Уже помирать собрался…

— Выходи! — приказал Зяблик, целясь на звук.

— Не могу… Продырявила меня ваша баба, — человек закашлялся и забулькал горлом.

— Это вы, что ли, Моисеев? — удивленно спросил Цыпф.

— Я, Лев Борисович, я…

— Когда же ты, курва, ссучиться успел? — Зяблик от ненависти аж зубами заскрежетал.

— Ругаться-то не надо… Я уж, считай, в могиле лежу… Травку покуриваю… Из-за нее и не сдох пока… Сказать вам кое-что надо… Для этого меня и оставили…

— Ну, говори! — Зяблик сделал Смыкову знак рукой и пополз в обход развалин.

— Бабам вашим вреда не будет… — голос Моисеева звучал так, словно в глотку ему постоянно вливали что-то жидкое. — Вернут их вам… Но не за так…

— А за как? — поинтересовался Смыков.

— За человека одного взамен.

— Какого человека?

— Знаете вы его… Видели… Везде его по-разному зовут… Кто Белым Чужаком, кто доном Бутадеусом…

— Ничего себе условие! — хмыкнул Смыков. — Может, вам еще и солнце на небе зажечь?

— Уж постарайтесь… если баб ваших жалеете… Сетью ловите или на коленях уговаривайте… Дело хозяйское… Этот ваш горластый, говорят, и не такие штучки проделывал… Где он, кстати? Почему молчит?

— Брезгует с предателем разговаривать, — нашелся Смыков.

Зяблик уже давно исчез из поля зрения и мог находиться где угодно.

— Вы, мужики, без фокусов… У меня граната в руке… Чтоб зря не мучиться… А если насчет предателей разговор зашел, то еще неизвестно, кто среди нас предатель… Вы сами народ до ручки довели… Аггелы дело говорят… Хватит дикарям зад лизать… Хватит по своим норам сидеть… К ногтю всякое быдло пора брать… И басурман, и кабальерос, и арапов поганых… Уж если все так перевернулось, то и жизнь нашу пора переворачивать…

— Каину молиться? — подал реплику Цыпф.