К чести Чураго, он не закричал, не полез под кровать и не стал звать на помощь, просто сидел и смотрел на бой. Желтые глаза его светились, как у кошки.

— Я тебя вычислил, — сказал он слегка севшим голосом, не пытаясь бодриться. — Ты тот самый ганфайтер. Соболев, кажется?

— Он самый, — коротко ответил Матвей. Прислушался к звукам вокруг, прикинул резерв времени: две-три минуты, и надо убираться отсюда. — Такое впечатление, что обо мне знают все спецслужбы, — продолжал он, останавливаясь у кресла и глядя сверху вниз на Вадима Борисовича. — А ведь я агент степени «четыре нуля», высшей степени секретности, и знали обо мне лишь непосредственные начальники. На ком вы испытывали «глушак»?

— На Ивакине.

— Так я и думал.

— Я в этом не участвовал.

— Не все ли равно? Кстати, все тело Ивакина было в царапинах и порезах…

— К нему применили… В общем, в него пальнули из «болевика»…

— Так! — Матвей присел на лежак, глядя перед собой. — Значит, это правда… «болевик»… излучатель боли то есть… Я думал, слухи о его разработке — туфта.

— Испытан и успешно применяется.

Матвей кивнул. «Болевиком» называли генератор биополя, вызывающего шумовые наводки в нервных узлах. Говорили, что человек от боли теряет над собой контроль и может даже сам вырвать себе сердце. Верилось в это с трудом, но смерть Ивакина подтверждала слухи. Он убил себя сам, чтобы не страдать и не проговориться.

На лице Матвея, видимо, отразились все его чувства, потому что генеральный прокурор перестал снисходительно улыбаться и побледнел.

— Все равно тебе не уйти отсюда, — быстро сказал он.

— То же самое говорил и Банкир, — с мрачной улыбкой произнес Матвей. — Но ведь он потом умер?

Чураго побледнел еще больше.

— Чего вы хотите? Я и так сказал вам все, даже больше…

— Не все. Где девушка?

— Кто? — изумился Вадим Борисович.

— Мою девушку забрали люди Купола. Банкир сказал, что причастны к этому делу вы или Георгий Георгиевич.

— Вот сволочь! Я ничего не знаю! Я даже не слышал, есть ли у вас девушка. Но, скорее всего, Геращ… Банкир прав — это дело рук босса. Уж очень он на тебя… на вас осерчал. Больше, чем на все «Чистилище». Кстати, неужели ты… вы думаете, что, убрав меня, Банкира и других боссов клана, вы уничтожите Купол?

— Я — нет, не думаю. Но позабочусь о вас, а кто-то из «чистильщиков» позаботится о преемниках. Систему можно сломать другой системой.

— Которая тут же возьмет на себя функции первой, разве что видоизменив их. Неужели вы так наивны, молодой человек, что…

— Мне некогда спорить, — перебил Вадима Борисовича Матвей. — Я не собираюсь никого убеждать и твердо знаю, что такие, как вы, в этом мире жить не должны. Ваше место в аду! Где ваш Георгий Георгиевич может держать девушку?

Генеральный прокурор вытер краем простыни пот с лица.

— Скорее всего, на даче, она у него оборудована не хуже, чем Лубянка… — Чураго понял, что проговорился, и поднял округлившиеся, полные ужаса глаза на Матвея. Тот присвистнул.

— Вот оно что! Значит, босс Купола все-таки Ельшин?!

— Н-нет… н-не знаю… Георгий Георгиевич, он… — Во взгляде Чураго вспыхнула ненависть. — Все равно тебе не уйти, ганфайтер. Будь ты хоть трижды профессионал, всегда найдется дюжина таких, с которыми тебе не справиться. Я уже не говорю о системе. Сопляк! Возомнил невесть что, борец за справедливость…

Тыльной стороной ладони Матвей дал затрясшемуся прокурору пощечину, и тот смолк, тяжело дыша. Потом медленно произнес:

— К тому же у нас есть один… помощник. И вот от него тебе не скрыться ни на земле, ни под землей, ни в космосе. Это уж точно.

Матвей вспомнил «темный взгляд» из телефонной трубки, поежился, но время, отпущенное ему обстоятельствами, истекло. Если Чураго что и знает, то за оставшиеся полминуты все равно не скажет.

— Живи, дженерози, — выдохнул он. — Хотя вряд ли ты намного переживешь Банкира. И уходи с этого поста, Шериф, тебе не место в прокуратуре. Не уйдешь, я тебя достану. А пока прими в подарок. — Матвей несильно ткнул Вадима Борисовича пальцем в шею, и тот, не успев закричать, обмяк в кресле.

Остальное было делом техники.

Матвей как ни в чем не бывало вышел из кабинета, остановился возле охранников, не спускавших с него глаз. Они, собственно, ждали не его, а сигнала, что все спокойно. Когда Матвей это сообразил, бритоголовый Марк уже топал по коридору к массажному кабинету.

— Не торопись, — преградил путь Матвею стриженый. На его мышцы страшно было смотреть. Пришлось начать первым.

Матвей метнул голыш в спину бритоголовому, попав прямо в мускулистый складчатый затылок, и прыгнул в подкате к горилле.