— Все, тупик, — сказал Василий, с разочарованием оглядывая дверь. — Вряд ли нам удастся открыть эти крылышки без Горшина. Если только гранатой попробовать? — Он подошел ближе, дотронулся до сияющей поверхности «крыла» и вдруг заорал. — Сезам, откройся! А то взорву к чертовой матери! — И отскочил назад, потому что «крылья» вдруг бесшумно сложились одно в одно и провалились вниз. В лицо пахнуло озоном, странными запахами, напоминающими ароматы пряных трав, сухим теплом.

— Понял? — опомнился Василий. — Что б ты делал без меня? Добро пожаловать в пещеру сокровищ. — Василий пропустил вперед приятеля.

— Благодарю, Али-баба, — хмыкнул Матвей, соображая, по чьей мысленной команде открылся проход, его, Василия или их обоих.

— Ты все-таки осторожней там, — не удержался Балуев. — Если помнишь, дверь Храма, куда привел нас Горшин, открывалась иначе.

Матвей пошарил «щупальцами» чувств впереди, угрозы не учуял и двинулся по новому широкому коридору, выложенному со всех сторон все теми же «крыльями жуков» и дважды повернувшему влево-вправо. На стены лег желтоватый отсвет — впереди обозначился светлый прямоугольник выхода. Еще несколько шагов, и они вышли на широкий карниз, огражденный какой-то белой решеткой с изумительно красивым рисунком. С карниза им открылся вид на гигантскую полость в недрах скального массива, сверкавшую кристалликами слюды и гипса, в центре которой, далеко внизу, метрах в ста, высилось сооружение таких сложных форм, что сравнить его можно было разве что со множеством гармонично увязанных геометрических фигур. И все же общее впечатление у обоих сложилось одинаковое это четырехбашенный замок, окруженный двумя рядами ажурных стен и накрытый ажурным зонтиком.

Если материал Храма Горшина походил на золото, то материал этого сооружения напоминал снег и лед, хрусталь и серебро.

Контрразведчики замерли, поглощенные невероятной картиной. Освещения в пещере не было, но казалось, здесь светится сам воздух, и видно все было великолепно, до мельчайшей детали. В пещере стояла такая ничем не нарушаемая торжественная тишина, что невольно хотелось идти на цыпочках и лишь молча обмениваться жестами.

Матвей первым обратил внимание на другое сооружение рядом с замком, правда, на порядок меньшее по размерам. Приглядевшись, он понял, что это скульптура или статуя, изображающая какого-то древнего бога, а может быть, демона или строителя этого Храма.

— Кто же сотворил такое чудо? — прошептал Василий, сжимая побелевшими пальцами прутья решетки ограждения.

— Конечно, не люди, — так же тихо ответил Матвей.

— Сам вижу. Я имею в виду, что Храм Горшина строили разумные пчелы, а этот — неизвестно кто.

— Пауки?

— А что, похоже.

— Посмотри чуть левее, почти за Храмом, видишь?

— Что это?

— Изваяние местного бога… или строителя.

— Красавец! — Василий будто только что очнулся, с удивлением озираясь, словно не понимая, как сюда попал. — Не очень-то он похож на паука. Соболь, я не сплю?

— Ты уже это говорил когда-то.

— Потому что волнуюсь. Грандиозно! Самандар не солгал… Успенский был прав!.. Цивилизация Инсектов существовала! Да-а-а, если даже правы теологи и теософы и материя вторична, а мысль — первична, то это — не человеческая мысль! Ну что, пошли вниз, поглядим на это чудовище поближе? Пути назад у нас с тобой все равно нет.

Они поискали спуск вниз и обнаружили круглый, гибкий, сетчатый — из того же материала, что и решетка карниза, — рукав, очевидно, и представляющий собой «лифт» или «пожарную лестницу», и начали спускаться по нему, цепляясь за прутья узора, сухие, но скользкие, словно смазанные жидким мылом.

Первым не удержатся Василий и покатился вниз, как бобслеист, слетевший со своего боба. Подождав немного и не слыша его криков, Матвей тоже отпустил прутья и помчался на спине вслед за Балуевым. Таким образом, спуск на стометровую глубину занял у них всего несколько секунд. А внизу, напротив статуи «демонобога», куда выбросил их рукав необычной «бобслейной трассы», друзей ждал человек в кожаной куртке, таких же штанах и кепке, в солдатских сапогах. Его лицо напоминало лицо арабского шейха, взгляд был умным и острым, а от всей фигуры исходили особые токи уверенности и внутренней силы.

— Привет, — сказал Василий, поднимаясь на ноги как ни в чем не бывало.

«Шейх» посмотрел на него внимательно, перевел взгляд на появившегося Матвея. Взгляд его был необычайно глубок, всепроникающ, полон сдержанной печали и достоинства.

— Кто вы? — спросил Матвей, уже догадываясь, кто стоит перед ними.

Человек снял кепку, пригладил черные как смоль волосы, снова по очереди оглядел ганфайтеров, одетых в черные комбинезоны и армейские ботинки до лодыжек.

— Я Хранитель. — Голос незнакомца взлетел под купол пещеры и вернулся россыпью тихих, но звонких отголосков. — Вы не должны были попасть сюда, люди действия. Никто не должен знать о МИРах Инсектов, кроме Посвященных. Вы же, хотя и подготовлены, но не Посвящены. Как вы здесь оказались и что вам нужно?

— Подумаешь, невидаль, — проворчал Василий, — Храм Инсектов. Видали мы уже один такой… ну, или не совсем такой, но тоже созданный инсектоцивилизацией.

— Значит, это вы проникли в хранилище МИРа Изоптеров год назад с помощью Отступника?

— Отступник — это, вероятно, Горшин, — посмотрел на Соболева Василий, — а что такое МИР Изоптеров?

— Изоптеры — латинское название семейства термитов. Этот МИР, — незнакомец кивнул за спину на сияющий белоснежно-хрустальный «замок», — принадлежит другому роду инсектоцивилизаций, а именно роду Арахнидов.