В пять часов вечера они закончили подготовку и спуск лодок на воду, загрузили снаряжение и продукты, и в этот момент на турбазе появился Самандар.

Вахид Тожиевич был одет как дипломат на приеме, в строгий темно-серый костюм и лакированные штиблеты, но имел с собой большой рюкзак типа «охотник». На вопрос Василия, после того как они поздоровались: имеет ли уважаемый директор МИЦБИ представление, что такое лес и палатка?
– Самандар лаконично ответил: «Я взял с собой все необходимое».

И правда, через пятнадцать минут он появился у лодок уже переодетый в черный спортивный костюм и кроссовки.

Василий глянул на Ульяну, предлагая ей рассадить всех «согласно купленным билетам», но ему помогла Кристина:

— Вахид Тожиевич, не согласитесь ли сесть в нашу лодку? А Вася пусть едет с Улей, мы им зато больше груза положим.

Неизвестно, что чувствовал Самандар, на лице его не дрогнул ни один мускул, но Вася был обрадован инициативе Кристины капитально. Недоволен остался лишь Стас, да и то относительно, все равно они плыли вместе.

И начался «великий поход» Посвященных по Мещере, в верховьях реки Пра, ознаменовавший новый этап отношений людей Внутреннего Круга и обычных людей, поход, длившийся ровно пять дней вместо рассчитанных десяти. Но об этом путешественники в момент отплытия не догадывались, увлеченные перспективой чудного отдыха. Из них лишь Василий не однажды ходил в походы на лодках (четырехвесельных шлюпках по Селигеру и на байдарках по реке Белой) да Ульяна, остальные шли впервые, даже рязанка Кристя не представляла себе, что такое лес вообще и Мещера в частности. И уж тем более не знал особенностей местной флоры и фауны Вахид Тожиевич, уроженец Ферганской долины. Впрочем, Василий тоже лишь понаслышке знал, что Мещера - край спокойных рек, многочисленных озер, заливных лугов, болот и необъятных лесов с великолепными беломошниками - сосновыми борами с лишайниковым покровом, зеленомошниками - борами с черникой и брусникой, дубравами по долинам реки березово-осиновыми светлянниками, выросшими на местах вырубок и гарей.

Бабье болото, занимавшее центральную часть Окского заповедника, они преодолели по протокам за четверть часа, выплыв из камышовых зарослей возле дома отдыха «Лось» в десять вечера, когда уже стемнело. Быстро поставили палатки, разожгли костер, приготовили чай, бутерброды, поели и легли спать.

Василий, утомленный непривычным трудом - на веслах он не ходил уже года два, - забыл даже о репелленте, уснув в спальном мешке мгновенно, но ни один комар его не тронул, как и остальных. И Ульяна, и Самандар знали секрет, как отпугивать кровососов, потомков древнего рода разумных комаров - Хирономид.

На следующий день они достигли мыса Мачтового, и к отряду присоединился Иван Терентьевич Парамонов. Оставалось ждать последнего участника экспедиции, Матвея Соболева. Отдых без него казался неполным не только Кристине.

В конце третьего века нашей эры первые христианские отшельники удалились в пустыни Египта и Сирии, надеясь найти уединение, отойти от мирской жизни и жить в молитвах и медитациях поближе к Богу. Самыми знаменитыми из них стали Святой Антоний Египетский и Святой Симеон Столпник, проведший сорок лет жизни в горах Сирии на столбе высотой восемнадцать метров.

В массовом порядке отшельники начали селиться в пещерах на обрывистых склонах Пинда в Фессалии в двенадцатом столетии, но лишь в тысяча триста шестидесятом году здесь поселился монах Святой Афанасий с горы Афон, который и основал два главных монастыря - Гегало Метеорон и Магало Метеорон - на отвесных скалах высотой в двести с лишним метров. Достроил монастыри спустя тридцать-сорок лет его ученик Йоасаф, сын сербского короля. А когда в пятнадцатом-шестнадцатом столетиях Фессалия была захвачена турками, в этих местах возникло свыше тридцати монашеских общин. Увеличилось, естественно, и количество монастырей. Этот комплекс монастырей и скитов, которые и в самом деле словно витают в небесах, греки назвали Метеора, что означает - «парящий в воздухе».

Монастыри сложены из камня на вершинах одиноких скал, покрыты красной черепицей, как правило, имеют деревянные галереи, нависающие над бездонными провалами скалистых склонов. Вид, открывающийся с вершин монастырей и с галерей, настолько живописен, так захватывает дух бездна под ногами, что слава Метеоры достигла даже других материков, и с конца девятнадцатого века в этих краях появились первые паломники и путешественники. С тех пор Метеора стала скорее музеем, нежели монашеской общиной, все больше привлекая посетителей.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что в одном из монастырей Метеоры - Николаосе, расположенном на трехсотметровой скале, к которому можно было пройти только по веревочному мосту над пропастью, однажды появились туристы. Их собралось сто сорок семь человек, небывало много для тургруппы, ведомой экскурсоводом, однако, во-первых, прибыли они по одному и из разных стран, во-вторых, монастырь Николаос перед их появлением буквально вымер: все его посетители ушли, как и монахи впрочем. У каждого нашлись дела в соседних монастырях или в соседнем городе Ларисе.