— Да никак, — пожал плечами Ираклий.

— А все же? Герой республики и все такое прочее…

— Будь Басаев трижды герой Ичкерии и премьер, прежде всего он — убийца! Террорист! По нем давно веревка плачет. Другое дело, что вину за то, кем он стал, должны разделить политики и генералы, фамилии которых нам хорошо известны, те, кто нашпиговал Чечню оружием и благословил войну. Вплоть до президента.

— Я не спорю, а вопрос задал к тому, что с помощью «глушака» нашему спецназу взять Басаева было бы раз плюнуть. Вот для чего такое оружие должно использоваться в первую очередь. Естественно, под жесточайшим контролем. Я тебя убедил?

— Нет, — ответил Ираклий. — Но я понял: все уже решено на таком уровне, что мое мнение ничего не значит. Как и ваше, впрочем. Разрешите идти?

Мячин посмотрел на Федотова долгим взглядом, и лицо его вдруг постарело.

— Ты еще молод, полковник, — проговорил он глухо, — и можешь позволить себе иметь собственное мнение… Иди сдавай дела. И помни о последствиях разглашения государственной тайны. Хочешь совет? Уезжай из столицы куда-нибудь подальше, где тебя не смогут достать…

— Контролеры Легиона?

Генерал встал. Поднялся и Федотов, щелкнул каблуками, пожал протянутую руку генерала и вышел…

В зарослях гигантской травы — Ираклий знал ее название — живокость высокая, — в которых мог бы спрятаться всадник с лошадью, на краю поляны кто-то заворочался, и вскоре показалась выцветшая от солнца штормовка Корнеева. Разгребая траву руками и стволом ружья, он безошибочно вышел к сидящему Федотову, сел рядом, доставая фляжку с водой. На поясе его болтались три рябчика. Сделав глоток, он протянул флягу Ираклию, вытер усы; в последнее время он завел бородку, усы и отпустил волосы, отчего стал походить на священника.

— Да, ты прав, вид необычайно красив. Недаром Алтай в переводе с тюркского означает «золото». А не подняться ли нам повыше в горы, милостивый государь? Погулять по альпийским лугам?

— В другой раз. — Ираклий также хлебнул воды. — Ко мне сегодня должны прийти гости.

— Кто, если не секрет?

— Из местного Боевого братства. Будут, наверное, уговаривать возглавить отделение.

Корнеев фыркнул.

— Мало тебе Ордена чести? Ты магистр или не магистр?

— Орден был прикрытием операции, а Братство — нечто вроде союза бывших офицеров и солдат, воевавших на территории СНГ. Пойдешь заместителем, если соглашусь?

— Не знаю, не думал. Мне хорошо и в школе.

Корнеев уже почти месяц работал тренером по самбо в детской спортивной школе Бийска, куда устроился с помощью многочисленных родственников Ираклия, а еще он обдумывал предложение местной православной епархии стать начальником охраны монастырей и церквей. Предложение было неожиданным и исходило от протодиакона Димитрия, настоятеля Бийского женского монастыря Дягилева пустынь, доводившегося Федотову каким-то дальним родственником по материнской линии. Предложение это вначале развеселило Корнеева, не имевшего ранее никаких отношений с церковью, но после беседы с Димитрием он понял, что дело серьезней, чем он себе представлял.

— Грядет нашествие сил Сатаны, сын мой, — сказал протодиакон, по возрасту вряд ли старше бывшего майора, — нам придется защищать наши святыни, а ты — воин и можешь послужить не только церкви, но и народу своему, ибо нет выше опоры духовной, чем святые места веры.

— Вы предлагаете мне создать церковный спецназ? — удивился Сергей.

— Такой спецназ уже существует, — улыбнулся священник, вполне современный человек, пользующийся сотовым телефоном, компьютером и «Жигулями» последней модели. — Но его функции несколько сужены: охрана особо важных церковных особ, курьерская служба, анализ информации. Следует эти функции расширить.

— Я не готов, — пробормотал Корнеев после минутного молчания. — К тому же я привык жить… э-э, свободно…

— Твою свободу, сын мой, никто не собирается ограничивать, никто не станет заставлять тебя вести монашеский образ жизни. Хотя, конечно, какие-то заповеди придется соблюдать.

— Не возжелай жены ближнего своего… Так, что ли?

Димитрий снова улыбнулся.

— Примерно так. Мы навели о тебе кое-какие справки, прежде чем предложить работу, и ты нам подходишь. Слово за тобой.

— Подумать можно?

— Подумай, мы тебя не торопим. Но очень надеемся и просим о предмете беседы не делиться ни с кем.

— Даже с Ираклием?

— Он — знающий, с ним можно.

— Почему вы не предложили ему?

— Он посвящен в другие дела, — уклончиво ответил Димитрий. — Да снизойдет на тебя Божье благословение.

Священник перекрестил Корнеева, и тому почему-то стало страшно. Если церковь стала нуждаться в защите профессиональных людей боя, значит, что-то в мире действительно изменилось, и изменилось в худшую сторону…