– Ну...

– В общем, забыли этот инцидент, а?

– Ну, забыли... – Гусев невоспитанно выбросил на дорогу окурок.

– Чего мусоришь? – тут же среагировал Корнеев.

– Люблю!

– А еще выбраковщик...

– Вот в этом ты весь, Корней. Ты чересчур правильный. Везешь коллегу на экзекуцию и следишь, чтобы он бычки за окно не кидал. А если меня прямо в головном офисе возьмут и расстреляют? Не станет ли вам, Корнеев, мучительно больно из-за того, что даже в последний час своего товарища по оружию вы не удержались от замечаний в его адрес?

– Красиво, – ухмыльнулся Корнеев. – Тебе бы книжки писать. О светлом пути и безоблачно счастливом будущем.

– Давно не читал ничего современного. Неужели такая муть?

– Ну отчего же... Хотя иногда ловлю себя на том, что с удовольствием взял бы какой-нибудь детективчик типа Марининой. Да только где ж его возьмешь теперь?!

– Вот уж лажа эта Маринина была! – не удержался Гусев. – Одна нормальная книга, я помню – «Стилист», и то она там периодически срывается с высокого штиля на язык милицейского протокола.

– Лажа не лажа, а в Италию свалить денег хватило.

Гусева такая логика слегка ошарашила, но тему он решил не развивать. Откинул кресло поудобнее и снова закурил. Корнеев выдвинул ему девственно-чистую пепельницу.

– А почему ты насчет моей жены беспокоился? – вспомнил Гусев.

– Да я вообще. Интересуюсь. Что-то у меня сломалось в жизни, понимаешь? Не то чтобы я свою разлюбил, нет. Но скучно все, пресно. А когда перепихнешься по-быстрому на стороне, так и домой – как на крыльях... Вот и думаю – один я такой или это нормально.

– Говорят – нормально.

– Ты давно в разводе?

– Лет шесть или семь, – равнодушно сказал Гусев и сам удивился, как легко у него получается говорить о том, что когда-то рвало душу. – Нет, я своей, конечно, не изменял. Просто в голову не приходило. Мы по большой любви женились.

– Так что же развелись?

– Она слишком остро хотела ребенка. А я чересчур активно сопротивлялся.

– Почему?

– Да потому что трус я, – бросил Гусев. – Просто банальный трус.

Нынешнего директора Агентства Гусев лично не знал – этот человек занял должность полгода назад и был, по слухам, редкий мерзавец и прожженный интриган. Впрочем, так говорили в Центральном, где мерзавцами и интриганами считали всех, кто пробился на командные должности, не покидая офиса. Этот директор, как и два предыдущих, тоже ни разу не выходил на маршрут.

Вблизи отпетый подлец и негодяй производил довольно приятное впечатление. Гусев безотчетно доверял таким мужчинам – крупным, сильным, высоким, с неповторимой медвежьей грацией увальня, который старается поменьше махать руками, дабы не ронять ненароком шкафы. Гусевское самомнение намного превосходило его личные габариты, и он всю сознательную жизнь страдал от нехватки пяти сантиметров роста и десяти килограммов веса. Увереннее всего он чувствовал себя, когда шел по улице между Даниловым и Мышкиным. Даже с покойными Костиком и Женькой было не так, он все-таки за ведомых отвечал. А вот в этой компании у него наконец-то исчезал рефлекс на постоянное ожидание разбойного нападения из-за угла.

– Здравствуйте, Павел Александрович, – сказал директор. – Наслышаны о ваших подвигах.

Гусев улыбнулся, скромно и с достоинством. Мол, какие-никакие, а действительно подвиги.

– Есть мнение... – Директор выдержал паузу. – Есть мнение, что ваши способности не были в полной мере оценены. Вы непростительно засиделись в оперативниках, товарищ Гусев. Передний край, невидимый фронт – это все замечательно. Но такой одаренный сотрудник, как вы, товарищ Гусев, вправе рассчитывать на большее.

Гусеву мучительно захотелось курить. Он никак не мог сообразить – издеваются над ним или нет. В глазах директора была какая-то неуловимая лукавинка, но как ее трактовать, Гусев не понимал.

– Подписано распоряжение о создании в системе ГУЛАК нового отдела. Называется подразделение... – директор заглянул в бумаги на столе, – ...«отдел системного проектирования». Заведующий в ранге моего заместителя. Вы же экономист, Павел Александрович?

Гусев, стараясь не пучить глаза, припомнил, что у него написано в дипломе.