Шрифт:
– Значит, ты сознательно эту комедию с самоубийством учинил? – поразился Гусев. – Козлище, да тебя же чуть не грохнули!
– Сознательно... Бессознательно... Х...й его знает. Так колбасило – ничего не помню. Что не грохнули – это хорошо. И что уволили – еще лучше. Теперь уж точно не грохнут.
– Да не уволили тебя!
– Не уволят – на Спасскую башню влезу, – лениво сказал Белов. – Или в Царь-пушку насру. Все, Гусев, отстань. Видеть тебя сил нету. Был за мной должок – я его тебе отдал. А теперь уходи, пока я кому-то в морду не наблевал.
– Мне-то за что? – удивился Гусев, вставая на ноги.
– За выбраковку, – сообщил Белов и перевернулся на другой бок. Спина у него тоже оказалась жирная, как у бегемота.
– Если бы я не работал в АСБ... – начал Гусев. Ему не хотелось препираться с человеком, находящимся под медикаментозной накачкой, это было как минимум глупо. Но он неожиданно остро вспомнил сейчас того Димку Белова, с которым играл в войнушку и катался на санках.
И еще одного Белова, с которым уже тайком пил водку и бегал за девчонками. Белова, который иногда пронизывал своего нового друга взглядом, будто бы силясь понять – не тот ли это самый Пашка, погибший в автомобильной катастрофе, вернулся из небытия.
Но это был уже совершенно другой Пашка.
А теперь – совершенно другой Белов.
– При чем тут работа в АСБ? – перебил Белов. – Я же сказал – за выбраковку. Настало время отдавать долги, Павел. Я перед тобой чист. Все, что мог, – сказал. Теперь один должник остался – ты. Вот и беги, пока с тебя не спросили. За все хорошее... И сейчас беги, пока я санитаров не позвал. Они тут знаешь какие? У-у... Ты и не видел таких. Просто волки, а не санитары.
– До свидания, – пробормотал Гусев.
– Прощай, – хмыкнул Белов. – Спаситель х...ев.
Валюшок сидел в машине и ритмично мотал головой. В салоне ревел хэви-метал. Хитрый Леха крутил его с бортового компьютера, через динамики громкой связи. Качество звука было похабнейшее, но все лучше, чем ничего.
– Чуть потише сделай! – крикнул Гусев. – А неплохо. Как я раньше сам не догадался... Ну, без эксцессов обошлось?
– Тревожных симптомов нет. – Валюшок повернул регулятор, слегка приглушив музыку.
– Thunder! Ту-ру-ру-ру... – подпел Гусев. – Хорошо живем. Лет пять-шесть тому назад черта с два ты купил бы в Москве «Эй-Си/Ди-Си». Не застал период, когда зверствовала Комиссия по нравственности? Да нет, ты в армии служил.
– На польской границе! – заметил Валюшок.
– А-а... Понятно. Единственный весомый плюс объединения с Беларусью – польский контрафактный товар. Вы небось ящиками это дело скупали.
– Ну, ящиками – не ящиками, но фонотеку я привез солидную. Какие будут указания, ведущий?
– Топчи педаль. Впрочем... Нас еще могут тормознуть на КПП. Поэтому встанем у поворота на аллею, подловим какую-нибудь местную «Скорую» и прилепимся к ней. Не хочу таранить шлагбаум.
– Аналогично, шеф! – согласился Валюшок, поворачивая ключ.
Так они и сделали – дождались идущего на выезд «Шевроле» (этот был уже потрепан, но, похоже, русских машин ЦКБ не признавала) и вслед за ним подкатились к воротам. Но, кажется, Гусев волновался напрасно. Их выпустили без лишних слов, разве что не отдали честь.
– Везуха, – резюмировал Гусев. – Ох, не нравится мне это... Значит, дальше будет хуже.
– Так ты узнал, что хотел? – спросил Валюшок.
– Что узнал? Я так... Проведал старых знакомых. Своего психиатра, например.
Валюшок укоризненно на Гусева покосился, но больше ничего не сказал.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Пунктуальный во всем, Тепеш и в казнях соблюдал субординацию: для турецкого аги, командовавшего отрядом, был заготовлен кол с золотым наконечником.
Минут пять они ехали молча, причем Валюшок очень правдоподобно дулся. Наконец Гусев не выдержал.
– Я тебе потом расскажу, – пообещал он. – Если сбудется. А если не сбудется – тем более.
– Ну-ну. – Валюшок слегка оттаял и бросил на ведущего насмешливый взгляд искоса.
– Обязательно расскажу. Ты же знаешь.
– Чего это я знаю?
– Я все рассказываю, что тебе не повредит. Или когда уже не повредит.
– А может, я хочу.
– Чтобы повредило?
– Угу. Чтобы пополам.
– Ишь ты! Леха, дружище, умоляю, не спеши...
– Значит, как со снайперкой бегать – так «агент Валюшок», а как по психушкам кататься – сразу «Леха, дружище»?
Гусев довольно заржал – он видел, что Валюшок уже не сердится и вырывать из него информацию клещами не намерен.