– Да, спасибо... – Ирине показалось, что отвозить ее домой – это уж чересчур, она такого не заслужила. Но очень хотелось, чтобы Гусев хоть ненадолго остался рядом. С ним было тепло и безопасно. – Мне на Третью Фрунзенскую, отсюда недалеко...

– Простите за нескромный вопрос, вы давно здесь?

– Всю жизнь. С детства. А что?

– Просто мы соседи, – улыбнулся Гусев. – Как обидно, что я вас раньше не встречал.

– Может, встречали...

– Нет, я бы не забыл, – сказал Гусев твердо. – Ну, пойдемте? Отлично. Леша, подожди тут. Андрей, за мной.

У выхода стояла машина «Скорой помощи», и какие-то плечистые ребята вытаскивали из салона носилки.

– Андрей, проводи, – скомандовал Гусев. – Эй, доктор! Осмотри-ка потерпевшую. Держится она героически, но я бы не рисковал.

Ирина позволила усадить себя в «Скорую», Гусев остался курить снаружи.

Врач открыл дверь через несколько минут, вышел из машины, подал было Ирине руку, но Гусев успел первым.

– Порядок, – сказал ему доктор. – Совершенно здоровая молодая женщина. Давление чуть подскочило, но это естественно. Немного валерьянки и крепкий продолжительный сон.

– Все нормально? – спросил Гусев Ирину.

– Да, – она улыбнулась в ответ. – Кажется, отпустило. Знаете, не надо меня никуда везти. Я с удовольствием пройдусь. Такая чудесная погода...

Мимо пронесли на носилках обмякшее тело. Ирина на своего обидчика даже не посмотрела. Он больше не существовал, его забраковали. Она смотрела на Гусева, будто чего-то ждала.

– Можно я провожу вас? – попросил Гусев. Немного смутившись то ли потому, что очень давно не говорил таких слов женщине, то ли из-за доктора, который рядом терзался мучительной завистью. Совершенно искренне попросил.

– А вам можно... сейчас?

– Ему все можно, он начальник, – буркнул доктор. – Ну, до свидания, мы понеслись.

– Спасибо, живи... Да, Ира, мне все можно. Если вы позволите.

– Конечно, – сказала Ирина. – Конечно, я буду рада.

– Два слова ребятам, и я ваш. – Гусев отошел к своим подчиненным, которые с почтительного расстояния скалили зубы и таращили глаза. Особенно забавно выглядел Леша, он так и пыжился весь от восторга. «А ведь мальчишки любят его, – подумала Ирина. – Мальчишки славные, кого попало любить не станут, значит – есть за что. Да я и сама знаю почему. Он не очень счастливый и очень добрый. Изо всех сил давит в себе эту доброту и ничего не может с ней поделать. Он и в выбраковку пошел, наверное, потому что боялся окружающего мира, такого жестокого и неприветливого. Решил, что нужно самому превратиться в чудовище, и тогда ему будет не так страшно жить на свете. Наверное, детская травма. Глупый. До чего же все мужики глупые...»

– Живите! – Гусев коротким взмахом руки отпустил ведомых. Они издали поклонились Ирине. А Гусев вернулся к ней. Ирина взяла его под руку, и это получилось так естественно, как будто они каждый день ходят вместе от метро домой. «Хотя он-то, конечно, ездит на машине. Интересно, которая его?» – Ирина проводила взглядом отчалившие от тротуара автомобили выбраковщиков – распластанную по земле стремительную вишневую иномарку и какие-то странно мускулистые на вид «Жигули».

– Вы давно работаете в АСБ? – спросила Ирина. Просто для приличия. Могла бы и промолчать, ей было с Гусевым и так хорошо.

– Давно, – вздохнул он. – Чересчур давно. Пора менять профессию. Только еще не придумал, какую именно выбрать. Которая пригодилась бы в Африке.

– В Африке?

– А почему нет? Здесь скоро будет холодно, а мне, знаете, жутко надоели холода. Разлюбил я нашу вечную зиму.

– Я тоже, – согласилась Ирина. – Все время хочется уехать куда-нибудь, где тепло. Пусть даже жарко. Лишь бы отсюда.

– Это у нас с вами из-за работы, – сказал Гусев. – Вы слишком много видите больных людей. А я – плохих. Невольно мы озлобляемся и начинаем потихоньку ненавидеть родину, где сплошь подонки и ненормальные. В принципе Союз – не самая дурная страна. Только очень уж холодная.

– Очень холодная, – кивнула Ирина.

Гусев на миг отвлекся – им навстречу попалась умилительная пара. Невысокий крепко сбитый милиционер вел за руку прелестную светловолосую девочку лет шести-семи. Девочка что-то радостно щебетала, а милиционер ей поддакивал с очень серьезным видом. Заметно было, что он просто тает от удовольствия и совершенно не стесняется показать это всему миру.

«Классический счастливый отец, – подумал Гусев. – Надо же, как его распирает. Почему я всегда боялся иметь детей? Трусливый дурак. Может, еще не поздно? Конечно, не поздно. Уехать к чертовой матери отсюда, жениться, завести ребенка... Нужно просто решиться. Хоть раз в жизни что-то твердо решить. Поступить наконец-то по-мужски. Господи, как приятно идти рядом с женщиной, которая тебе по-настоящему понравилась! Хоть бери ее в охапку... и пусть даже в Африку!»

– Как ваша голова? – вспомнила Ирина.

– Я даже забыл. Прошла. Совершенно. Мне просто хорошо. С вами.

– Знаете... Мне тоже.

– Вот и замечательно, – сказал Гусев.

Он на секунду обернулся, провожая взглядом милиционера с девочкой.

Участковый Мурашкин посадил Машеньку себе на руки и нежно поцеловал в щеку.

Согласно данным Мемориального архива Главного управления лагерей и каторжных работ, в период с 2001 по 2009 год в системе ГУЛАК отбывало наказание за подрыв экономики страны и преступления против личности 15 миллионов 864 тысячи 502 гражданина Славянского Союза. Немногим более полутора миллионов каторжников дождались смягчения приговоров и вернулись домой либо были переведены «досиживать» в лагеря общего режима.