Шрифт:
— Я говорила всякие глупости, про Создателя, про модели миров… Но я же писательница, вы знаете. Сейчас я пишу про модели — вот и болтаю что ни попадя… Неужели вас это огорчило, Трош?!
Он молчал.
— Извините… Если бы я знала, что для вас это так важно… Но ПОЧЕМУ несколько глупых слов так вас задели? Наверняка вам их говорили в избытке, смеялись над вашей верой, и вообще… Верно?
— Да, — выдавил Трош.
Теперь он поднял голову, и свет фонаря упал ему на лицо. При этом свете кровоподтеки казались темными очками, надетыми под глаза, прямо на череп.
— Трош, — у нее вдруг горло перехватило от жалости. — Я врала вам. Забудьте все, что я говорила…
Он вздохнул:
— Нет… это теперь вы… врете. А тогда вы говорили правду.
— С чего вы взяли?!
— Видно…
— Трош, да вы с ума сошли! По-вашему, я действительно… лично знаю Создателя?!
Она попробовала засмеяться, и отчасти это ей удалось.
Трош не улыбнулся:
— Может быть… Я ведь не знаю, кто вы. Может быть, вы сами пришелица. Со звезд… Из других миров…
— Читайте классику и не смотрите сериалов, — назидательно сказала Ирена, в то время как ее медлительная смекалка из кожи лезла вон, чтобы что-нибудь придумать. Нет, такой поворот дел не входит в ее планы. Ни за что…
— Трош… Что бы там ни было, дайте мне слово, что вы все забудете… успокоитесь… возьмете себя в руки…
Он покачал головой:
— Поздно. Ян теперь убьет меня.
Ирена не нашлась, что ответить. У нее язык прилип к зубам.
Трош шумно вздохнул:
— Ник давно уже… что я нестабилен. Он скажет Яну… И это к лучшему. Только поначалу страшно… Потому что я видел этих… которых он привозил живыми, а потом мы их сжигали. То, что от них оставалось… Но я не боюсь. Я предстану перед Создателем… пусть я и не до конца искупил… но крови я отдал больше, чем вылилось из ее тела… и его тела. Обоих, вместе взятых… И Ян возьмет всю кровь, которая у меня в жилах. До капельки… И я наконец узнаю…
Он замолчал, но Ирена и без того прекрасно понимала, что именно хочет узнать бедный парень. И против своей воли вообразила Анджея Кромара, развалившегося в офисном кресле с кружкой пива, и этого вот Троша, застывшего в ожидании собственной посмертной участи…
Интересно. Их души Анджей смоделировал тоже?
— Троня, — позвала из темноты Эльза, голос был усталый и злой. — Иди…
— Я скажу Нику, чтобы он не рассказывал Яну, — быстро проговорила Ирена.
Трош, отступая, покачал головой:
— Не надо…
— Это не ваше дело… Елки-палки, если Ян узнает, что вы посвящены и вмешиваетесь — он меня прикончит.
— Это правда, что Трошу угрожает…
— Нам всем угрожает! Кирпич на голову, пневмония с отеком легких, инфаркт… Нам с самого рождения угрожает смерть, но это не повод впадать в истерику…
— Не мелите чепухи, Ник. Вы понимаете, о чем я…
Ник прошелся по комнате. Зачем-то потрогал пальцем женщину на картине, опрокинулся в кресло, закинул ногу на ногу:
— Мы все здесь смертники, Ирена. Для вас это новость? Спокойствие, хорошее питание, общение с природой… Все это благотворно влияет на продолжительность жизни. А стрессы, нервотрепка, неуверенность в завтрашнем дне — сокращают жизнь вообще и НАШУ жизнь в частности, это же азбучная истина…
— Хорошо, — Ирена внезапно успокоилась. — Будьте спокойны и общайтесь с природой. С Семиролем я поговорю сама.
Уже в дверях она заметила, как Ник нервно поправил шелковый шарфик на шее. И впервые усомнилась в правильности своего решения.
На следующее утро Ирена только мельком видела Троша — тот совершал обычную пробежку, размеренно, сосредоточенно, бодро; издали ей показалось, что он спокоен, даже спокойнее обычного. И, возможно, разговор с ней, а потом еще и сочувствие Эльзы помогли ему вернуть душевное равновесие — если, конечно, вечно угнетенное состояние Трошевой души может считаться таковым…
Утро она провела за работой — то и дело выглядывая в окно, не покажется ли автомобиль.
Вездеход обнаружился внезапно, совсем рядом, Ирена успела удивиться, почему Сит не спешит открывать ворота…
А потом вспомнила, что Сит лежит с сотрясением мозга и Ник не позволяет ему вставать.
В дверях она едва не столкнулась с Ником. Избежала его взгляда, гордо прошествовала вперед, туда, где разворачивается вездеход, где Семироль, спрыгнув на утоптанный снег, сам идет закрывать ворота, и на лице его, на первый взгляд бесстрастном, уже ясно читается вопрос…
— Что случилось, Ник? Ирена, рад видеть… Ник, судя по выражению твоего лица, я…
Семироль замолчал. И смотрел уже не на Ирену и не на врача — за их спины смотрел, и лицо его изменилось так, что Ирена сосчитала до трех, прежде чем обернуться.