Шрифт:
– Не веришь, значит? Ну, ладно, все одно – коли не выберемся, в пекле только рассказать сможешь!
Отошел, обратно в кресло бухнулся.
– Узнал я, понятно, от пани Сале. Умная она, а все же баба. А баба, да будет тебе ведомо, панна Загаржецка, болтлива бывает. Особливо как размякнет или в гнев впадет. Ну, размякнуть я сам ей помогал. Хе-хе!.. Ничего, мягкая становилась. А гнева да злости в ней – море целое. Знаешь ли, что кнеж ее жениха смертью казнил?
Вот даже как? Ярина только диву далась. И после этого ведьма тому кнежу служит?
Или не после? Или у пани Сало своя задумка есть? Так-так!
– Много чего она про кнежа порассказывала! Ой, много! Ну и среди прочего – такую байку сплела. Будто пращур его не просто шаблей престол взял. Заключил он завет с демоном неким. Ну, чисто Моисей на Синае!..
Вновь засветились красным огнем панские очи. Даже вперед подался – до того завелся. Ярине и самой интересно стало. И не просто интересно…
– И обещал тот демон… Гей, чего надо?
Не поняла Ярина. Кому это надо? Ах да, пахолок! Подобрался тихо, теперь на ухо панское шепчет. Долго шепчет!
– Как?! Как звать, говоришь?
Вроде бы сидел только что Мацапура – а уже стоит. И не у кресла – у окна. Стоит в стекла темные смотрит. И шабля в руке!
– Ну, веди сюда, раз пришел! Да свечей, свечей побольше!
Поразилась Ярина. Или от кнежа гонец? Или сам кнеж Сагорский пожаловал? Тогда отчего один?
А вот и свечи! Что-то Мацапура с лица спал! Вот уж не думала она Дикого Пана таким увидеть!
– Сидишь, Ярина Логиновна? Ну, сиди, не вставай. Чтоб падать не пришлось!
Шаги… Вошел! Нет, это всего лишь давешний пахолок.
– Господин Теодор Еноша к господину наместнику Медного Венца!
Услышала – не поняла сперва. Теодор Еноша? Ено…
Хведир!!!
– То добрый вечер панству!
Вначале узнала окуляры. Потом…
– Хведир!
Не закричала – прошептала. Услышал бурсак, улыбнулся:
– Добрый вечер, Ярина Логиновна! И вам добрый вечер, пан Станислав!
Поглядела панна сотникова на потолок – не падает. На пол – не проваливается. На пана Мацапуру…
– То… То и вам добрый, пан писарь сотенный!
В иной миг бы и засмеялась. Знатно глаза вытаращил, пан моцный! Ровно сом на вертеле!
– Я… Я мешать не буду. Мне только вызов передать зацному пану.
Полез за пазуху, грамотку достал. Мятую.
– То пана Мацапуру-Коложанского в Полтаву кличут. Велено пану на суд явиться.
Белым стал Мацапура – словно мелом натерли.
– А обвинения моцному пану Станиславу будут такие. Первое – ребелия, сиречь бунт супротив власти державной. Второе – невинных христиан убиение, равно как иное мучительство. Третье…
Был Дикий Пан белым – зеленым сделался. Ярина же ушам своим не верила. Что же это такое? Или пан бурсак решил, что они в Валках?
– …Третье – чернокнижие, сиречь магия, бесов вызывание, а такоже иное чаклунство упыриное…
– Да ты!.. Да как ты!.. Или разума лишился, хлопче?
Качнулся свечной огонь от Мацапуриного крика.
– Ах ты, семя крапивное! На суд?! Меня?! Меня, Мацапуру-Коложанского?!
– Вас, пан Станислав, – вздохнул Хведир, грамотку пряча. – Так как, поедет пан в Полтаву?
Зарычал Дикий Пан. Вскочил, сжал пальцы, что шаблю держали. Побелели пальцы, хрустнули.
– Да я!.. Ах ты, сопляк! Ах ты!..
– Ну так мы и без ласки панской обойдемся!
Весело усмехнулся Хведир-Теодор, окуляры снял. Снял – Ярине подмигнул. Подмигнул, пальцами щелкнул…
…Брызнули стекла. Звякнуло. Грохнуло. Громыхнуло.
– А вот и мы! Гоп, куме не журись, туды-сюды повернись! Хватай упыря!
– Ату, волчину!
И тогда рассмеялась Ярина-Смерть. Верила! Верила! Есть бог на свете!
…Ничего не помнила – кажется, плакала. Плакала, Хведира в обе щеки целовала. И Мыколу. И Петра-молчуна.
– Ну, ну, Яринка, успокойся! Добре все! А скоро еще лучше станет!
Очнулась, вытерла слезы.
– Хлопцы! Хлопцы!..
– Мы и есть, Ярина Логиновна!
Словно и не было ничего. Словно опять дома. Она в горнице парадной, а к ней гости завернули. Славные гости – браты Енохи. Вон, Мыкола чуб за ухо заправляет, вон Хведир – никак окуляры на нос не пристроит. А вот и Петро с гаковницей…