Задолго до того, как начались обжитые места, путешественники принялись раскладывать сигнальные костры, возвещая родичам, что посольство возвращается с удачей. Когда до дома оставался день пути, караван был встречен отрядом, высланным из селения. Как водится, пошумели, покричали, веселя предков, затем принялись обмениваться новостями. Среди встречавших Таши заметил Лишку, по которой порядком успел соскучиться. Богатырская девка вновь, как в добрые времена, была при копье и топоре, что обрадовало Таши. А то он уже волноваться начинал – не заболела ли подруга, всю жизнь заменявшая ему старшего брата.

Таши рассказал Лишке о путешествии, даже кожан распахнул на груди, гордо показав свежие рубцы, оставленные ночной птахой, потом принялся расспрашивать о делах домашних.

Остаток лета селение прожило спокойно, о мэнках не было ни слуху ни духу, рыба ловилась хорошо, в стаде был немалый приплод, а вот урожая ждать не приходилось, большое поле стоптали подчистую. Однако, порадовала друга Лишка, праздник дожинок будет через три дня, как раз к их приходу, причём не только новый огонь вытирать станут, но и ночью по лесу бегать – всё как в былые годы. Разрешил вождь молодёжи праздновать, поверил, что трижды битые чужинцы убрались восвояси и детям своим заповедают близко к Великой не подходить.

– Мы ведь на восходный берег ходили, – делилась новостями Лишка. – Большим отрядом, человек с полсотни. И Калюта с нами ходил. На две недели пути никого не встретили. Пуста степь, как в те времена, когда Лар ещё не родился. Бежали проклятущие в свои края. Теперь, поди, не сунутся. А вот мы к ним заглянули и шороху навели – долго будут помнить.

– Это хорошо, – соглашался Таши, которому частенько вспоминалось, как стоял он с луком на крутом обрыве, безнадёжно стараясь помешать вражеской переправе.

– Яйян нас к своему бывшему селению вывел, – увлечённо рассказывала Лишка, – а там теперь мэнки обосновались. Так мы их пожгли всех как есть. А Яйян меня на охоте у старого быка из-под самых рогов выдернул. Никогда бы не подумала, что человек может большого тура так вот просто опрокинуть. А ведь у Яйяна ещё плечо не до конца зажило.

– Кто это такой? – удивился Таши, трижды кряду услыхав незнакомое имя.

– Так это тот парень, которого я, когда мэнки морок наводили, топором сгоряча огрела. Ведь чуть не убила человека!

– Ну и как он, выздоровел? – спросил Таши вежливо.

– Да уж теперь-то здоров. В одну из семей его недавно приняли, говорить по-нашему учится. Но всё равно, смешной. Иной раз такое скажет…

– От матери и Ромара никаких вестей не было? – перебил Таши.

– Нет, никаких. Как с вами вместе из Верхнего селения вышли, так с тех пор о них никто ничего не слыхал. Да уж не пропадут, не в первый раз, чать.

– Ромар больно плох был, – посетовал Таши. – Мать говорила, что не оправиться ему после того сражения.

– Погоди-ка!.. – остановила приятеля Лишка. Она только сейчас заметила Векшу, а вернее – лук, висящий у неё за плечом, и глаза у воительницы загорелись.

Богатырка подошла к девушке, которая могла бы не сгибаясь пройти у неё под мышкой, осторожно указала на оружие:

– Можно посмотреть? – спросила она на языке детей лосося.

Всё-таки, хоть не было в Лишке и намёка на волшебные силы, но и она недаром была среди Ромаровых выучеников. Говорить Лишка умела на полудюжине разных языков, откуда только слова у неё брались.

– Можно, – тихо ответила Векша.

Лишка подзенькала ногтем по тугой тетиве, вернула лук хозяйке. Решительно отсчитала полсотни шагов, сильным ударом вбила в сухую землю копьё, так что оно осталось стоять одинокой, издали заметной вешкой.

– Сможешь дострелить?

Векша, не отвечая, скинула на землю мешок, достала законопослушно спрятанный колчан со стрелами, придирчиво выбрала стрелу, наложила её на тетиву, плавно вскинула лук… Через мгновение деревянный стук возвестил, что стрела попала в цель. Векша двинулась было к копью, но Лишка остановила её.

– Погоди минуту, теперь моя очередь.

Охотница вытащила из-за пояса боло, коротко, в три вращения раскрутила его. Каменная гроздь с лёгкостью пролетела отмеренное расстояние, и мягкий ремень обмотался вокруг воткнутого стоймя копья. Лишка резко рванула боло на себя, вырвав копье из земли, так что оно вернулось почти к самым ногам девушек. Стрела, вонзившаяся в копейное древко, так и осталась торчать, словно ветка, некстати проклюнувшаяся на сухом стволе. Лишка подняла копьё, двумя пальцами покачала плотно вбитую в древесину стрелу.