Яркое солнце и ветер в корму. Теперь, когда мы хотели бы идти быстрее, едва делаем три узла под полными парусами поставленными бабочкой. В 10.00 рвётся лёгкая генуя. Убираем её в сторону, починим потом, в тени пальм.

Скалистый берег становится всё более зелёным. Тёмная, насыщенная зелень тропических островов. Нужно найти посёлок, лежащий где-то за мысом. Постепенно, постепенно, по мере того как входим в бухту, всё проясняется: мыс, посёлок и узкая защищённая гавань, в которой стоит с десяток яхт. Ну и толпа! Хотя, всё логично.

Это единственная защищённая стоянка и один из таможенных портов. Все приходящие в Тихий океан проходят через него. Потом они разбредутся по тысячам островов. По крайней мере я надеюсь. В гавани, узком заливе, зажатом между двух скалистых стенок, очень мало места. Становимся на два якоря. Кто-то кричит приветствия, кто-то подходит к борту и оставляет на палубе буханку хлеба и большой фрукт, похожий на грейпфрут, со свежим вкусом, напоминающим землянику. Очень вкусно. Нас приветствует Ёши, югослав, с которым познакомились на Галапагоссах. Он вышел раньше нас и пришёл только вчера, проведя в море 28 дней. Ему пришлось спуститься на юг, в поисках ветра. Мы потратили на переход 22 дня и несколько часов.

Фату Хива, один из внешних островов Маркизского архипелага. Его высокие горы в форме гребней, создают эффект стены, защищающей от ветра. В трёх милях от берега ветер, вдруг сразу, пропадает. Нет больше ни ветра ни волн, мы неожиданно оказываемся в абсолютной тишине. Бесшумная вода, бесшумный воздух, птицы бесшумно летают над горами и с острова не исходит никаких звуков. Пейзаж, словно из скандинавских сказок.

Последние несколько миль по неподвижной воде проходим под мотором. Бухта Вирджинс, это каньон, продолжение расщелины в горах. Окружающие скалы поднимаются вертикально вверх, теряясь в облаках. На фоне гор и леса в долине выделяются каменные шпили, высотой 300–400 метров. В нишах, где есть почва, цепляясь за вертикальные скалы, растут пальмы. В этом суровом пейзаже, только они и напоминают, что мы находимся в тропиках. Бухта своим названием обязана этим огромным базальтовым колоннам.

Полинезийцы называли её — бухта Вержд, переводя с маркизского её название, которое подчёркивало сходство каменных колонн с фаллосами. Но потом прибыли миссионеры. Им это не понравилось и слово vergesмутировало в virgins, так более целомудренно и больше соответствует традициям христианства.

С тех пор островитяне поменяли название своей бухты, и не только.

Их верования заменило христианство, Мадонна, Христос, месса по воскресеньям, моногамия и так далее.

С моря бухту можно заметить по облаку, которое всегда стоит над вершиной горы замыкающей долину. Бухта открыта с запада.

Каменно-галечное дно быстро уходит на большую глубину. Очень средненькая якорная стоянка, из тех, когда сойдя на берег, постоянно смотришь на небо и мучаешься сомнениями, держит ли ещё якорь.

Чтобы сойти на берег, нужно обойти небольшой мыс, скрывающий из вида посёлок, и преодолеть прибой, разбивающийся на чёрном галечном пляже.

— Выждем удобный момент и идём на полном газу. У самого берега я подниму мотор, а ты спрыгивай и держи тендер за нос.

Компания детишек на берегу на дамбе, смотрят на нас и смеются.

— Эй, эй! Идите сюда! Помогайте!

Они поняли, все полезли в воду. Теперь всё просто. Мы подходим, подгоняемые волнами и десятки детских пухлых ручек подхватывают борта. Тендер укладывается на пляже в линию с чёрными, деревянными пирогами.

Говорят все одновременно: — Tapa? Pompelmus? Venez! Venez!Вдоль берега идёт извилистая тропинка, петляющая между домами, построенными из больших досок и крышей из гофрированного железа. Вот что осталось от старой Полинезии. Автомобили сюда ещё не добрались и, как кажется, электричество тоже. В долине часто идут дожди, из за горы, которая конденсирует влагу пассата, и фрукты растут очень пышно, почти сами по себе.

Улыбающиеся женщины с гладкой кожей и угольно чёрными волосами, останавливают нас у каждого порога: — Bienvenus, bienvenus asseies vous.Приходится соблюдать осторожность, чтобы случайно не обидеть кого невниманием. Мы болтаем, нам предлагают свежую воду и фрукты и спрашивают, нет ли у нас чего-нибудь на обмен.

— А что вы хотите обменять? Что вам нужно?

— Да что угодно. Здесь ничего нет. «Арануи» [5] не было уже два месяца.

По всей деревне раздаются глухие, ритмичные звуки, напоминающие там-там. Это женщины отбивают кору дерева. Они делают тапа, ещё несколько десятилетий назад, это была единственная ткань, известная в южном Тихом океане.

Несмотря на то, что «Арануи» заходит сюда каждые два месяца, привозит самые разнообразные товары и тканые материалы широко распространены, здесь, на Фату Хива, до сих пор отбивают тапа.