— Ваш друг неожиданно возбудил у меня аппетит ко всему египетскому, — сказал Холмс, когда майор вернулся к своему столику. — Благодаря этой интересной встрече у нас появился повод нанести визит одному замечательному человеку, с которым мне давно хотелось увидеться. Когда вернемся на Бейкер-стрит, можете найти его в каталоге на букву «П».

Каталог представлял собой набор папок, содержавших алфавитный перечень исторических фактов, многочисленные газетные вырезки, заметки Холмса на клочках бумаги и прочие мелочи, которые мой друг собирал в течение десятилетий. Объем архива был столь же впечатляющим, как и способность моего друга мгновенно находить в нем все нужное.

— Ищите человека по имени Уильям Мэтью Флиндерс Питри, — сказал Холмс.

В биографической заметке двухмесячной давности, вырезанной из «Таймс», говорилось, что Петри является автором книги «Стонхендж: чертежи, описание и версии», опубликованной в 1880 году, и недавно изданных «Пирамид и храмов Гизы». «Сын и тезка инженера-строителя и профессионального геодезиста, внук знаменитого мореплавателя и исследователя побережья Австралии, профессор Флиндерс Питри сам по праву может считаться выдающимся человеком, — заявлял автор статьи. — Как и многие великие, он почти не получил традиционного образования, однако стал известным математиком и снискал немалое уважение египтологов как отец современной археологии».

— Я нисколько не преувеличу, — сказал Холмс, сидя в задумчивости в своем любимом кресле и раскуривая длинную трубку, — если скажу, что методология Флиндерса Питри, основанная на точной записи и сохранении данных, превратила раскопки древних городов из бессмысленного ковыряния в земле киркой и лопатой в науку. Вы часто цитируете мои слова о важности мелочей. Но можно сказать, что по сравнению с этим господином я ничто. Детали, замечаемые мною на манжетах, ногтях или шнурках от ботинок, не сравнимы с тем, что может разглядеть этот человек на черепках египетских горшков, которым пять тысяч лет. Если я могу реконструировать преступление и определить личность злодея по сигарному пеплу или чернильной кляксе на листе бумаги, то Флиндерс Питри способен воспроизвести структуру целой цивилизации.

— И где можно встретить этого уникального ученого? — спросил я, возвращая папку на полку.

— Где еще, как не в Британском музее? Если завтра утром у вас не ожидается спешных дел, надеюсь, вы составите мне компанию. А после консультаций с Флиндерсом Питри на тему проклятий и мумий я угощу вас прекрасным обедом в ближайшем пабе «Альфа инн». В этом заведении вроде сменился хозяин, поэтому сомневаюсь, что кто-нибудь меня вспомнит, хотя я подолгу сиживал там после занятий в музейной библиотеке, когда жил за углом, на Монтэгю-плейс.

В одиннадцать часов утра, пока наш кеб катил по Мэрилебон-роуд в сторону Юстон-роуд, а затем свернул на Гоуэр-стрит, я представлял себе Холмса в те времена, когда он жил в Блумсбери. Размышлял о том, какие тайны занимали его уникальный ум до нашей встречи и буду ли я когда-нибудь в них посвящен. Я посмотрел на него и увидел знакомый силуэт, как всегда окутанный тайной. Его тело находилось рядом, но мысли витали далеко. Пока мы ехали в полном молчании — при подобных обстоятельствах типичном, — он неподвижно сидел слева от меня, слегка повернув голову и глядя в окно с отсутствующим выражением на лице. За этим выражением, как я знал, скрывался разум, чутко реагировавший на происходящее вокруг и предвкушавший беседу с Флиндерсом Питри в надежде получить новые знания о высеченных на стенах гробниц проклятиях.

Когда кеб замедлил ход, сворачивая на Грейт-Рассел-стрит, мой друг пошевелился, вздохнул и пробормотал:

— Вот тут был магазин виноторговца Вамбери. Бедняга! Каким же он оказался глупцом. Согласны, Ватсон?

— Откуда мне знать? Никогда о нем не слышал.

— Ну да, конечно. Это было еще до вас. Приехали! Старый добрый Британский музей.

Выпрыгнув из кеба, он пробежал через чугунные ворота, по вымощенной камнем площади, вверх по ступеням и под портик с внушительными колоннами так быстро, что я немного отстал. Когда нагнал, он уже беседовал со служителем в форме.

— Давно вас не видел, мистер Холмс. Что на этот раз? Шантаж? Ограбление? Элегантное убийство?

— Возможно, мистер Доббс, возможно. Назовем это делом о проклятии мумии. Где находится кабинет профессора Флиндерса Питри?

— Вверх по лестнице, мимо этрусской галереи и прямо. Последняя дверь направо.

— Только представьте, Ватсон, — сказал Холмс, пока мы быстро шагали по ступенькам, а затем по длинному коридору, — в этих величественных стенах хранится материальная история человечества со всеми ее триумфами и трагедиями, упорядоченная и занесенная в каталоги, собранная с разных концов света. Величайший подарок миру, над которым простирается власть Британской империи!

— В самом деле? — тяжело дыша, спросил я. — Как насчет парламентского правления?

— Слова истинного британского подданного! — Холмс остановился перед скромной дверью с табличкой «Отдел египтологии». — Мы на месте! Вне всякого сомнения, это вотчина Флиндерса Питри.

Он трижды стукнул в дверь.

— Открыто! — донеслось изнутри.

Войдя в кабинет, мы с Холмсом обнаружили худощавого человека с аккуратно подстриженной каштановой бородой и усами, в белом лабораторном халате, склонившегося над черным как уголь мумифицированным трупом. Холмс отважно направился к ученому.