Занятная цитата. Под ней был рисованый чертеж — схемка, паутинные линии образовывали четкий контур в форме сердечка. Наверное, еще одна прикидка технического устройства. Ярчук перевернул страницу и привстал от удивления — среди череды анонимных адресов вдруг возникли знакомые до неправдоподобия слова — старый адрес Нилы, полузабытый теперь даже им самим.

Вот как!

Клим отложил книжку и всмотрелся в фотографии у диванного зеркала. Так и есть — в углу малозаметный снимок его и Катюши, на школьном утреннике… Потер лоб, вспоминая, когда же мог быть сделан этот снимок — году, этак, в 69-м. Странно, матери тогда уже не было, как же мог он попасть сюда?

Тут на глаза Ярчуку опять попался зловещий меловой контур на полу — распластанный, с выброшенной вперед рукой. Из стены, словно щупальца, торчали оборванные провода, виновники несчастья. Клим встал и внимательно обследовал проводку. Затем вышел на кухню, взял ведро с половой тряпкой и стал тщательно вытирать следы меловой линии. За этим занятием он не сразу услышал стук.

У входной двери стоял худющий подросток в мятых вельветовых брюках и заношенной безрукавке с эмблемой какого-то ансамбля. Бесцветное личико в крапе бледных веснушек. Подросток недоуменно взирал на Клима; в руке он держал большую коробку, вроде обувной.

— Никандр Данилович дома?

— Сперва здороваются. — Ярчук, вытирая руки, приглядывался к посетителю; чем-то он его очень забавлял. — А потом уже спрашивают.

Подросток хмуро смотрел на него.

— Так где же он? Меня Пташко прислал.

— Пташко? Это кто ж такой?

— Физик.

— Атомный, что ли? Тут, говорят, таких пруд пруди.

— Школьный физик. Учитель.

— А-а, вот как… Ну что ж, приятель, нет здесь Никандра Даниловича. Причем, совсем нет.

— Уехал, что ли?

— Умер. Месяц назад…

Подросток все еще стоял, не понимая. В его возрасте понятие смерти с трудом отождествляется со знакомыми людьми.

— Вот так, браток. А я его сын, приехал сюда.

— А как же… — паренек все еще не осознал известия, — ведь договорились они с Пташком отбалансировать двигатель этот. Для кружка.

— Для кружка?

— Ну да, технического творчества. Водородный двигатель, первый в системе юношеского творчества.

Несмотря на растерянность, подросток выложил эти термины с привычной гордостью. Ярчук похлопал его по плечу.

— Такие дела. Помер он, несчастный случай. А я помочь ничем не могу, незнаком с водородными двигателями.

— В них вообще мало кто разбирается. Хотя тут он не весь, только маховик и редуктор…

Подросток глянул на Клима со скрытым пренебрежением.

— Ну, вот что, — сказал Клим, присаживаясь на ступеньку, — отдохни малость… Сашок.

— Я не Сашок… Константин.

— Ясно. Меня зовут Клим. Мне, знаешь ли, хочется побольше узнать о своем отце. Я его совсем не знаю. Жил отдельно.

— Как я совсем. — «Константин» заметно оттаял и по-свойски присел рядом. — Мой тоже нас с матерью бросил лет семь уже назад. Но я про него все знаю. Приезжает часто.

— Ну вот, а я вообще не знал — где живет, что делает. Меня ваше республиканское МВД разыскало и сюда вызвало. Из Сибири.

— Бывает, — веско сказал паренек. — Вам про отца рассказать Пташко может. Они контачили, особенно, когда физик еще здесь жил.

— Так ты не местный?

— Вы что! Я из 112 микрорайона. И школа там же, и кружок.

Константин, вроде, даже оскорбился таким невежеством Ярчука.

— Ясно как день. Давай мне тогда ваши координаты, загляну при случае. Хочется, знаешь, побывать на острие технических достижений.

— Зря смеетесь. Мы держим первенство по области уже два года. В Киеве на смотре медаль получили.

Он, насупясь, рисовал схему микрорайона. Отдал листок и еще немного потоптался в нерешительности.

— Ну, так я пойду…

— Погоди немного, Костя, — сказал Ярчук. — Видишь вот эту грушу? Давай-ка проверим, как у нее с плодоношением.

Наутро Ярчук собирался в город, но вспомнил — суббота, все учреждения наверняка закрыты. Перекурил в придорожной чайной, раздумывая, чем же заняться. Вспомнил о вчерашней находке. Школа № 3 — местная, надо думать…

Школьный двор, высвеченный солнцем до мельчайшей трещинки в асфальте, поражал своим неестественным безлюдьем и тишиной. Под густыми акациями, которым удалось как-то выжить и вырасти среди накатывающих, словно саранча, поколений детворы, раздавалось монотонное постукивание. Клим направился туда, минуя штабели радиаторов возле котельной. Навстречу ему молча выбежала большая темная собака; не зная еще, как поступить, она сопровождала чужого на некотором расстоянии, ожидая реакции хозяина. «На редкость рассудительное животное», — отметил Клим.