– Шаркунарл, – фыркнул Буран. – Какая же ты все-таки зануда, брат.

Неприкасаемый ушел, оставив меня с ранеными, а я погрузился в работу. В голове крутилась идея меток, сводя обрывки мыслей друг с другом. Видимо, Одноглазый был с меткой. Знал ли он о ней? И кто ее поставил? Черный капитан?

Старый моряк занервничал, когда узнал о странном парне с прибором Цитадели. Значит, знал. Не окажется ли, что Радагу давно уже известно, где мы сейчас? Может, он с конца зимы идет по нашему следу и с каждым днем все ближе?

По спине пробежали мурашки. Что, если уже сейчас Черный капитан вместе со своими демонами приближается к «Звездочке»?

События прошедшей зимы нахлынули на меня. Я вспомнил теплицу старика Раска, вспомнил странного следователя Лавоя. Сердце приятно защемило. Хорошее ведь было время. Нахмурившись, я отбросил бесполезные воспоминания.

Как здесь оказался Эльм? Может, он нанялся на корабль, как и собирался? Просто тоже попал к пиратам, и судьба свела наши ледоходы вместе. Такое ведь случается? У судьбы, говорят, то еще чувство юмора. Но отчего-то мне не верилось в такое совпадение. Догадки роились в голове одна хуже другой, а нездоровое любопытство изнывало от неизвестности. Я не нашел тела бывшего силача среди приконченных бандитов. Признаюсь честно – очень хотелось увидеть здоровяка мертвым.

Куда он делся?

Нет, конечно, Эльм мог сбежать в ледовый лес и затаиться. Он мог погибнуть, а его трупа просто не нашли моряки «Звездочки». Но что-то подсказывало мне – это слишком простое решение. Простое и неверное.

В коридоре послышался глухой крик. Громко лязгнула дверь в коридор. Кто-то что-то торопливо залопотал, зашаркали ноги, словно несли что-то тяжелое. Дохнуло морозом.

– Кван! Ква-а-а-н! – орал Крюкомет. – Где эта драная шаркунья шваль?!

Он ворвался в лазарет, уставился на меня. Во тьме блеснули безумные глаза офицера:

– Где док?! Быстро! Говори!

– В гальюн ушел.

Крюкомет вошел в лазарет:

– Шаркунец! Заноси! Быстро! Да быстро же! В сторону, щенок!

Двое моряков, я узнал в них Шона и Рэмси, с пыхтением затащили в лазарет тело. В свете лампадок я увидел, что за ним стелется темный след.

– Почему этого ублюдка нет, когда он нужен? Почему этих сучьих врачевателей никогда нет на месте?! Я вышвырну тварь на мороз, пусть там гадит!

Я хлопал глазами, глядя то на Шона, то на Рэмси, то на беснующегося Крюкомета, то на тело на полу.

– Давайте его ближе к печке. Ближе! Как ты там, Яки? Ты как?

Я пошатнулся, узнав лежащего.

– Что случилось?!

– Демон… С ванны сорвало лист, мы вышли, поправить, чтобы снегу не намело на наколотое, – потерянным голосом заговорил Шон. – Он вырос как из-под земли. Я ничего не успел сделать. У меня и не было ничего. Он вырос. Только что не было, и тут вырос. Здоровый, жуткий мужик с крюком вместо руки. Он смеялся, понимаете? Смеялся!

Во рту пересохло, лоб запылал огнем. Яки? Коротышка Яки?!

– Что такое?! Что случилось? – Во тьме коридора возник силуэт. Кван торопливо вошел в лазарет, оскользнулся на крови и чуть не упал. – Что случилось?!

– Яки порвали! Сделай что-нибудь, док! – Офицер едва не взмолился об этом.

– Он появился из снега. Он прятался под ним. Сидел и ждал под снегом, пока мы подойдем! Выскочил и вспорол Яки живот. Я закричал, бросился на него. Дозорный наверху заорал, а этот ублюдок нырнул обратно в снег и исчез! Это не человек, клянусь! Не человек!

– Давай, Кванчик! – Крюкомет его не слушал, все внимание боцмана сосредоточилось на докторе. Тот с руганью срезал одежду с молчащего Яки и чуть ли не плакал от досады.

– Ну что такое происходит! Ну как же так! – причитал Кван. – Эд! Быстро мне повязки! Дайте свет! Больше света!

Я бросился в угол, вскарабкался на полку, где лежали высохшие выстиранные в чуть теплой воде тряпки, вернулся обратно. Крюкомет сгреб лампадки поближе к доктору.

– Ну что же это такое… – хныкал Кван.

– Док, как он? Док? – нервно бормотал боцман. – Яки? Яки, ты меня слышишь? Держись, дерьмо ты ледовое! Держись!

Я смотрел на темные силуэты, склонившиеся над телом Коротышки Яки, и не мог пошевелиться. Сознание устремилось куда-то под потолок и оттуда наблюдало за тщетными попытками Квана и Крюкомета. Мне показалось, что снаружи донесся зловещий хохот Эльма.

– Ну почему все сразу, а? – ныл Кван.

Шон стоял у шторки, неотрывно глядя куда-то в темноту перед собой. Нижняя его челюсть заметно дрожала.