– Когда транквилизатор вводился в последний раз? – Колесников остановился и, засунув руки в карманы халата, деловито посмотрел на коллег.

– Двадцать минут назад. – Смуглый ученый с целой копной вьющихся и, судя по взъерошенному виду, не подчиняющихся ни одной расческе волос достал из остановившегося аппарата плотно закупоренную прозрачную капсулу с бледно-розовой жидкостью и, посмотрев на просвет, перевел взгляд на Льва. – Сейчас он относительно спокоен. Я введу препарат в систему минут через десять, – сказал он, растягивая слова, и снова сосредоточился на капсуле.

Лев устремился не к маленькой двери, как я ожидала, а к середине стены, разделяющей камеру. Со стороны операционного блока послышался стук компьютерных клавиш. Стена впереди нас дрогнула. С тихим шелестом металл пополз в разные стороны, обнаруживая под собой большое смотровое окно с прозрачным стеклом метра три в высоту и четыре в ширину. Хотя сомневаюсь, что там стекло, скорее какой-то вид сверхпрочного полимерного материала. Лев внимательно следил за тем, кто находился внутри. Тагашев замер слева от ученого. Поравнявшись с Елизаром, я остановилась в метре от прозрачной преграды.

По ту сторону – совсем иная картина: те же металлические стены, но свет тусклый, желтовато-оранжевый. Камера разделена на две части и сообщается двустворчатой стальной дверью. В правом блоке – небольшая комната отдыха. На низком кожаном диванчике в непринужденных позах сидят три Хранителя в костюмах для трансформации. Брови от изумления поползли вверх. В одном из парней я узнала Марка Ланбина и только теперь вспомнила, что он должен охранять Колесникова. Но, очевидно, ученый дал ему особые распоряжения, и теперь Марк помогает Хранителям за стеной.

Брат Елизара заметил нас. Лицо озарилось радостной улыбкой. Вскинув руку, он помахал и подмигнул. Дескать, знал, что ты жива, и рад тебя видеть. Ответив на приветствие, я сосредоточилась на левом блоке с вампиром. Ладони коснулись прохладного стекла… Я сглотнула.

В середине округлой комнаты располагается приваренная к полу металлическая кровать, если это сооружение вообще можно назвать ложем. Скорее уж что-то среднее между креслом стоматолога и рубкой космического корабля, оборудованного невероятным количеством мигающих панелей, кнопок и мониторов. Но что на них, не видно. Звуков тоже не слышно, хотя они должны быть: приводя вампира в сидячее положение, странное сооружение плавно согнулось пополам. Мощная грудная клетка вздымается и опадает, но вампир не шевелится. Тусклый, словно подернутый мутной пленкой, взгляд безразлично смотрит в одну точку. Количество проводов, опутывающих тело, казалось невероятным. Я смотрела со страхом, мужчины – с легкой настороженностью, выдающей едва заметное волнение.

– Перед вами бывший смертный, укушенный мракауром, – тоном лектора заговорил Колесников. – В нуклеотидную последовательность ДНК этого созданного вампира были внесены изменения – внедрен геном мракаура. Его способности объясняются только этим. А эксперименты над ним могли быть проведены сугубо в лабораториях Виктора Коншина!

Резко выдохнув, я замерла. Около минуты были слышны лишь тихие голоса биохимиков за спиной. Такое впечатление, что на короткое время онемел даже глава клана.

– Мутант? – удивился Вязин. – Кажется, на совете вы утверждали, что подобное невозможно! Неужели Фомин был прав?

Колесников вынул руки из карманов халата и скрестил их на груди.

– Теоретически искусственно наделить способностями вампира нельзя, – ответил он. – Но ДНК этого существа противоречит всему. А Юрий Петрович действительно был очень близок к истине, – довольно сдержанно признал ученый.

«А говорили, что у Виктора хороших ученых нет», – подумала я. Внимательно слушая биохимика, Тагашев обхватил лоб пальцами и медленно свел их к середине, словно этим жестом старался стереть одолевающие его мысли.

– Здесь какая-то ошибка! – В бархатистом голосе появилась растерянность.

Елизар быстро повернулся к Николаю. На лице проступило недоумение, будто он до сих пор не может смириться с заключениями Льва и хочет сказать об этом Вязину. Покусывая губу, я начала догадываться… Елизар был ведущим Охотником Виктора. Он должен был знать об экспериментах над созданными вампирами, если таковые имели место, но, судя по его удивленному и обескураженному виду, не знал.

– Ошибка исключена. – Колесников отрицательно покачал головой. – Все эти вампиры были наделены способностью не обнаруживать себя. А вывод только один: этим созданным вампирам были внедрены гены Кирилла Чернова! – вновь сразил нас ученый.

Упоминание о ведущем Охотнике, как всегда, вызвало озноб. В сознании не укладывалось, что бывшие смертные являются носителями генов моего кошмара – самого жестокого из мракауров. На секунду прикрыв веки, я опять посмотрела на наставника и… насторожилась.

Тагашев вздрогнул. Большая рука коснулась стекла, сжалась в кулак, словно он собрался раздавить существо в камере. Негативные чувства, полыхнувшие в нем, стали почти осязаемыми. Теперь на его лице проступила злость, но под ней было что-то еще. Тревога? Это странно. Чтобы обеспокоить Тагашева, нужно нечто более весомое, чем упоминание о ведущем Охотнике. Что с ним? Минуту назад он был совершенно спокоен.