— Осенью будет десять.

— Почему ты не сказала сразу? Это же все меняет!

— Ну, допустим не все… — Немного растерянное дополнение от Иды, а затем она решительно машет рукой. — Идем, проверим кое-что. Нас самих уже вся эта ситуация задрала, пора бы и кое-что поменять.

Решительные кивки от сестер и они торопятся внутрь храма, а мое тело, словно на поводке летит за ними. Коридор… огромный коридор с причудливой резьбой по камню, периодически встречающиеся колонны и высоченный потолок, это все, что я успеваю рассмотреть, а сестры не ждут и торопятся вперед. Вперед и вперед… Несколько поворотов, лестниц, галерей… сама бы я заблудилась уже через пять минут, но девушки уверенно шли вперед, а я летела за ними.

— Вот!

Последние двери оказались закрыты, но стоило их распахнуть, как меня неудержимо поволокло вперед и не успела я сказать "мяу", как впечатало в постамент, на котором лежало…

Лежал.

Самый обычный сиреневый шарик, размерами не больше шарика для пинг-понга.

— Это?

— Да.

— И что это?

— Возьми в руки и прижми ко лбу. — Странная рекомендация от Оды, причем напряженным голосом, а мне не остается ничего иного, как ее выполнить — руки словно сами тянутся к этому странному шарику и сопротивление бесполезно.

Взять, удивиться, что у меня это получилось, приложить ко лбу, заорать от дикой боли, услышать удивленные вздохи от Хранительниц… и потерять сознание.

Блин, да сколько можно уже?!!

— Убейте меня-я-я… — Голова раскалывалась, как проклятая, так что даже стонать было больно.

— Хозяйка? Хозяйка! Хозя-я-яйка-а-а!!! — Радостное пищание от Че, а я начинаю стонать с новой силой, не сумев выдержать его писклявого энтузиазма.

— Молчи-и-и…

— Да-да… да-да… нате. — Зачастив и ткнув мне в руки бутыль, надеюсь с обезбаливающим, чертенок прошептал. — А вы где так долго были?

Глоток, еще глоток… закрыть глаза и порадоваться, что обезбаливающее начинает действовать.

— Насколько долго?

— Сутки.

— Хм… — Странно. А по моим воспоминаниям, если только это не очередной бред, меня не было всего час-другой. — Где все?

— Здесь. — Недовольный ответ от Чена, появившегося всего в двух метрах от меня, а затем пристальный изучающий взгляд. — Где была?

Решив оставить его вопрос без ответа, просто закрыла глаза обратно — не могу видеть его наглую, требовательную рожу. Как же меня раздражают подобные типы — судя по властности и высокомерию, он далеко не последняя пешка во всей этой истории. И мы с братом для него всего лишь досадная помеха, без которой увы, он не может.

Странные мысли, словно не мои, проносились в голове, так что пришлось даже нахмуриться. Это не мои мысли! Это не мои рассуждения! Это…

Распахнуть глаза, чтобы заметить его недовольный взгляд и мысленно представить, как я медленно выдергиваю волосок за волоском из его чрезвычайно волосатых ног. А он даже не поморщился, лишь стал еще более хмурым и задумчивым.

Шальная догадка…

— Че, ты слышишь мои мысли?

— Нет, хозяйка. На вас экран, причем абсолютно непроницаемый. — Странное благоговение, а я начинаю лихорадочно ощупывать лоб в поисках того самого шарика. Быть не может…

— Где ты была?

— Отвали. — Поморщившись на его требовательный тон, но порадовавшись, что кажется никаких новых украшений (допустим сиреневый шар во лбу) я не приобрела, нашла взглядом спящего брата. — Что с ним?

— Спит. Повторяю, где ты была?! — Голос псевдочерта стал напряженнее, а в глазах промелькнуло раздражение.

— Повторяю — ОТВАЛИ! — Резко вскинув левую руку, когда он подался ко мне, зло процедила. — Не беси меня, рогатый!

— Иначе? — Высокомерно вскинутая бровь, а я не говоря ни слова, просто сжимаю пальцы и стреляю очередью, целясь преимущественно в лицо.

Причем не огнем, а самой обычной краской. Сиреневой краской. Люблю сиреневый! Лучше конечно фиолетовый… послушно моим мыслям, краска тут же сменилась на фиолетовую, а яростное рычание черта стало еще громче и уже через секунду я висела над краем, удерживаемая только его рукой, сжимающей мое горло. Вторая рука сжимала мое запястье, отводя от раскрашенного лица.

— Истеричная дура!

— Самовлюбленный козё… — Давление на шею стало сильнее, так что не только говорить, дышать стало проблематично.

Пришлось начать пинаться, а свободной рукой попробовать расцарапать его наглую рожу. Вот только увы, он оказался прав — силы были слишком не равны и встряхнув меня так, что клацнули зубы, Чен отшвырнул меня на подстилку, процедив:

— Еще и бешеная! Выпей успокоительного, идиотка!

— Мразь… — Потирая ушибленный зад и бедро, приказала себе не реветь, так как нервные и злые слезы обиды просто таки рвались наружу. Вместо этого, отвернулась и, закопавшись в свой рюкзак, сначала действительно напилась успокоительного, а затем, периодически потирая начавшую болеть шею, решила позавтракать. Буркнувший живот намекнул, что он действительно не ел сутки, а нервная трясучка подсказала, что возможно еда поможет успокоиться окончательно и пока я ем, подумать над тем, что произошло не только во сне (а может и не во сне), но и только что.