– Александр Игоревич, я не очень понимаю, какое отношение профессор-психолог, пусть психолог и религиозный, может иметь к боевым действиям. Да еще не у себя в Индонезии, а у нас, в Чечне…

– У меня, Владимир Васильевич, возник точно такой же вопрос. И я запросил Лион. Меня интересовали подробности расстрела автобуса с рабочими-мусульманами… Так вот что интересно… В Индонезии в последнее время значительно выросло влияние чеченской диаспоры. Многие отставные боевики поселились там, укрываясь от российского правосудия, по подложным документам. И есть подозрения, что они связаны с экстремистскими и сепаратистскими мусульманскими группировками. Таким образом, мы получаем для рассмотрения вопрос об обмене опытом, грубо говоря… В Индонезии операцией, возможно, руководил чеченец, а в Чечне – индонезиец. Но, чтобы все вопросы прояснить, необходимо Чена поймать. Это очень важно для успешного завершения следствия не только у нас, но и в Индонезии, и, возможно, в Гуантанамо. Лионом уже получен ответ на запрос из ФБР касательно нашего дела. Очевидно, такой же запрос отослан касательно индонезийского дела. Надо и вашему ведомству запросить ФБР относительно событий в Гуантанамо.

– Хорошо, Александр Игоревич. Мы постараемся… И запросить, и поймать Ченчоса. Хорошо бы передать это пожелание Доктору Смерть. У вас все?

– Нет… У меня есть дополнительный штрих, который пока ничего не говорит, но опять же наводит на размышления. В Лондоне определена женщина, которая открывала счет в банке на имя Джамили Хмелевской, российской журналистки. По подложным документам. По национальности эта женщина тоже индонезийка. Вероятность связи с Ченчосом велика, хотя она пока и не доказана. Но я уверяю вас, что она существует… Поверьте моей интуиции… Возможно, они члены какой-то одной организации. И наверняка знакомы друг с другом. У вас что-то есть по настоящей Хмелевской?

– Ее нашли. Наши сотрудники проверяли то, что возможно было проверить, не входя в непосредственный контакт с ней самой. Но скорее всего террористы просто использовали имя журналистки, чтобы пустить нас по ложному следу. Использовали, хотя она испытывает к боевикам явную симпатию и не скрывает этого. Ее просто решено было принести в жертву, как и жителей расстрелянного села. Помимо этого, нашими экспертами по фотографии в аэропорту установлена личность чеченца Саши, как его назвал Доктор Смерть. Это не боевик. Гражданин Великобритании, биржевой маклер. Финансист. Когда-то закончил московский финансово-экономический институт. В связях с террористами до этого замечен не был. Таким образом, что мы в итоге имеем?

– То, что я говорил раньше, плюс маленькое дополнение…

– Какое?

– Первое… Это международная акция, задуманная где-то в международных экстремистских кругах. Второе… У террористов плохо с кадрами, и они привлекают к своей работе новых людей, до этого нигде не засвеченных. Возможно, конечно, это расконсервация ранее завербованных членов организации, а возможно, как я сказал, просто недостаток кадров. Людские ресурсы у них тоже ограничены. По крайней мере, налицо объединение международных террористических сил и попытка добиться эффекта с помощью крупномасштабных акций, которые способны всколыхнуть мусульман во всем мире и тем самым привлечь на свою сторону новых сторонников… У меня все, товарищ генерал…

– Будет что-нибудь новенькое, сообщайте сразу…

– Обязательно…

Басаргин положил трубку и посмотрел на Тобако. Тот расшифровывал очередное сообщение из Лиона…

Как оказалось, полковник Согрин не просчитался, выставив сильное охранение. По крайней мере, автоматные очереди постоянно звучали то с одной стороны, то с другой.

– Я – «Анчар». Нахожусь в арьергарде. Вызываю «Рапсодию»… – капитан Анчаров говорил уже не так уверенно, как раньше. Не привык, видимо, докладывать чужому командиру в присутствии командира собственного и от этого чувствовал дискомфорт.

– Я – «Рапсодия». Что у вас?

– Нас атакуют. Отходим с боем.

– Какие силы атакующих?

– Разрозненные группы из трех-четырех боевиков. Появляются и исчезают. И появляются другие… Трудно вычислить…

– Какие меры приняли?

– Выставили мину и две растяжки. Одна растяжка сработала.

– Потерь нет?

– Нет.

– Продолжайте прикрывать. Оставьте засаду на наиболее вероятном направлении преследования. Но постарайтесь сильно от нас не отстать. Мы идем в высоком темпе…

– Понял. Нельзя нам еще пару отделений подбросить? Чтобы в отходе могли тремя ступенями работать?

– Можно… Лисов!

Обращение и знак рукой адресованы командиру десантной роты. Капитан сразу оказался рядом, понимая, что два из трех сообщений, касающихся охранения, приходят от его подчиненных.

– Товарищ полковник…

– Капитан, твой арьергард подпирают. Пошли к ним еще пару отделений. Потолковее ребят, кто умеет прикрытие организовывать…

– Есть, послать подкрепление, – капитан козырнул и сразу побежал распоряжаться. Полковник даже проверять не стал, как будет выполнен приказ. Десантники действовали бесшумно и грамотно, и Согрин был ими доволен.

А еще через десять минут охранение снова дало о себе знать, только теперь уже с другой стороны. Стрельба донеслась раньше, чем пришло сообщение.

– Я – «Весна», – быстро и возбужденно сказал капитан Трошин, закрепленный за левым флангом. – «Рапсодия», «Друг», нас активно атакуют сбоку и сзади. Пытаются от вас отсечь… Ранен лейтенант Лиханов, он не в состоянии идти. Выносим его…

– Лисов! – опять позвал полковник. – Еще три отделения на левый фланг. Отсекают «краповых». «Весна», замени Лиханова, принимай командование охранением на себя. Запустите тех, что отсекают. Потом дожмите с двух сторон. Сами и три свежих отделения… Соблюдать осторожность. Работа должна быть ювелирной. Друг друга не перестреляйте…