— При чём здесь военная игра? Неужели непонятно? Штаб — это такое место, мы его сами найдём, сами всё там устроим, можно занавески повесить. И будем собираться для своих секретных разговоров, а чужих не пустим.

— Понятно, — сказала Оксана.

— А какие у нас секретные разговоры? — спросила Лариса.

— Будет штаб, будут и разговоры, — отрезала Оля.

Оля больше не смотрела на Таню. И никому не сказала, что это она, Таня, придумала штаб. Оля просто забыла о Тане. Почему-то у Тани такая особенность — о ней легко забывают. Она стоит здесь же, с ними, вместе с ними опаздывает на ботанику, хотя Ирина Григорьевна очень не любит, когда опаздывают. Она стоит с ними, но они все вместе, а она, Таня, почему-то отдельно. Почему так получается? Таня не знает.

Мимо бежит Максим.

— Тише! — говорит Оля громко. — Мальчишки услышат.

— А разве штаб будет без мальчишек? — спрашивает Люда. — Совсем без мальчишек?

— Конечно, — отвечает Оля. — Ну сама подумай, зачем нам они? Толкаться и драться? Они только это и умеют.

— Он тебя не бьёт, он тебя цепляет, — вдруг очень авторитетно заявляет Людка. — Нравишься ты ему, поэтому он и цепляет.

Оля сразу зарумянилась, махнула рукой на Людку.

— Новости. Меня такие глупости совершенно не интересуют. У него волосы как солома.

Девочки стали шептаться, хихикать. Таня тихо пошла в класс. Одна. Выглянула из двери Ирина Григорьевна, сказала с иронией:

— А вам, девочки, требуется особое приглашение?

Тогда и они пошли, все вместе. Они все вместе, а Таня одна. Никто не вспомнил о ней. Несправедливая эта Оля. Ну и пусть. Не такая уж она хорошая. Только о себе думает, а о других не умеет. С такой дружить не очень-то хорошо.

А что делать? Не станет же Таня, в самом деле, кричать: «Это я, я, я придумала!» Как лягушка-путешественница из сказки. Хорошая сказка, но Таня не станет всем сообщать. Потому что чувствует, как это глупо. Да и лягушка, как только не утерпела и крикнула, так и хлопнулась в болото.

Вовка и Серёжа давно обещали мне рассказать одну историю, которую они называли историей про серебро. Звучало поэтично и загадочно. Сегодня, когда мы шли втроём по улице, я им напомнила:

— А что это за история про серебро? Вы мне так и не рассказали.

— Расскажем? — спросил Серёжа. — Прямо сейчас?

— А чего? Расскажем, — согласился Вова.

В тот день Вовка и Серёжа вышли из рыбного магазина и сразу увидели Колбасника. Колбасника нельзя не увидеть. Даже если на улице толпы народа, он всё равно заметен — очень большой и толстый.

Считается, что большие люди чаще всего бывают добродушными. В самом деле, чего большому злиться? Его никто не обижает, никто не толкает, никто не задевает — он же большой, кто полезет к большому? Но Колбасник — исключение. Он совсем не добродушный. Он почему-то любит всех толкать, щёлкать, дёргать. И когда человеку больно или обидно, Колбасник доволен и улыбается, на щеках образуются ямочки.

Честно говоря, парень неприятный. Но, может быть, он стал таким не сразу? Может быть, он такой злой потому, что с самого первого класса все зовут его Колбасником? Он же на самом деле Толя, Анатолий, а вовсе не Колбасник. Человек не виноват в том, что он толстый.

— Был бы невредный, никто бы его по прозвищу не шал, — спокойно сказал Володя, — а так Колбасник он, и больше никто.

— Ты рассказывай, рассказывай, — торопит Серёжа.

— Выходим мы из магазина, — размеренно продолжает Володя, — смотрим, Колбасник, то есть Толя…

Серёжа перебивает:

— Он вон там стоял, близко от двери магазина. И он нам сказал: «Дайте мне серебро».

— Нет, — говорит Вовка, — он не сказал, а заорал: «Дайте серебро!»

Я спрашиваю:

— Заорал? На вас двоих? А вы?

Володя расправил широкие плечи.

— Я дал. Я его не боюсь, но жадность презираю. Может, вы думаете, что я Колбасника испугался?

— Я не думаю.

— Ну вот. Я ему копеек сорок дал. Он сказал, что ему на мороженое надо и на пирожки.

— Не сорок ты дал, а шестьдесят, я видел.

— Может, и шестьдесят. Я точно не помню. Он деньги взял и сразу ушёл.

Они рассказывают, и я представляю себе, как идут по широкой улице два друга — Серёжа и Володя. Им хорошо всё делать вместе — вот они купили рыбу для Серёжиной кошки, несут рыбу к Серёже домой. Звёздочка, конечно, обрадуется, её любимая еда — рыба. Всё славно, всё дружно. И тут вдруг Колбасник, то есть Толя, кричит на них. А по какому праву? И вообще разве годится кричать на людей? Разве нельзя нормальным тоном сказать всё, что тебе надо? Нет, кричит: «Дай серебро!» И не стыдно ему требовать? Не обойдётся он без этого мороженого? И без несчастных пирожков не проживёт? Странный всё-таки человек.