Шрифт:
С сохранением интриги
Потупив взор, крадется вор,
В руке его отмычка;
Неся дозор, не спит вахтер,
Пьет водку по привычке.
Когда они встретятся,
одному из них не поздоровится точно.
Но кому именно – об этом мы не узнаем ни-ког-да.
«Хотелось сделать мне открытье…»
Хотелось сделать мне открытье,
Но со складского перекрытья
Рванула резко вниз доска…
И вкралась в сердце грусть-тоска
(когда мне било по балде) —
Не нужен инвалид нигде.:(
«Я вздрогнул вдруг от радостного свиста…»
Я вздрогнул вдруг от радостного свиста,
Упал на снег мой недожеванный сухарь.
Всё ожило. Менялось тоже быстро.
Ночь. Улица. Компания. Фонарь.
Дежурная затем в ночи аптека,
Бодяга (та, что лечит фонари),
Но радует: простого человека
Всяк вылечат, на время не смотри!
«Ну вот и ночь…»
Ну вот и ночь. Тоскливо ухает сова.
Родная, как ты неправа…
Предупреждал: «будь осторожней!»
Я не Отелло, но, возможно,
Во мне такая жилка есть…
Тьфу, что за глупость: «месть, не месть».
Мне просто хочется понять —
Когда ж ты бросишь изменять???
Далее следуют хрипы, сипы и прочие
плохо рифмующиеся звуки.
«Глазами, полными издевки…»
Глазами, полными издевки,
В ночи с экрана смотрит Вовка [1] .
И цедит – сладко, не спеша:
«Ох, жизнь, ребятки… Хороша!»
Потом – легко и без нажима
С телеэкрана цедит Дима:
«Всё хорошо, едрена мать.
Что кризис? Нам не привыкать!»
Мы – обыватель, наше дело:
Им верить всем, бездумно, смело.
Таков уклад, и сдвигов – нет,
Живи хоть миллион ты лет.
О времени
На суку сидит кукушка:
раз «ку-ку» – и ты старушка,
Под горой бежит родник:
глядь в него – и ты старик.
Не храним мы время, братцы.
Будет МНООГО, наплевать!
Только вроде ты родился —
час урочный умирать.
Жалко, однако…
О силе единения
Пьяница на лавочке от волненья жмурится:
Видит он приятеля на соседней улице,
Тот идет шатается. Тоже от волнения,
Рупь на рупь наложится – будет единение!
«Один обман – еще не обман, а так…»
Один обман – еще не обман, а так…
Один дурак – отнюдь не дурак, пустяк!
Бутылка сухого вина… фигня!
Женщина не станет красивой,
Использовав флакон «Клерасила».
И это не стих – а только пример:
Имеет значенье размер!
«Летит по небу серый гусь…»
Летит по небу серый гусь,
Я от тебя так сильно прусь!
Не гусь, верней, а утка,
И это – только шутка!
«Ты говоришь, что я мудак…»
Ты говоришь, что я мудак.
А я-то – гений!
Я написал уже штук шесть стихотворений,
И это – за последних за два дня.
Такая вот, голубушка, фигня…
Коротенькие
Мне тридцать семь…
Дуэлью даже и не пахнет.
Простите, но кольца я не заметил.
Обручальное?
Куда-то же ушел аванс?
И сердце шепчет – не на книги…
Да хоть Лолитой назовите вы себя,
У времени свои суровые законы.
За что ж в обиду сразу? Взяла?
Верни на базу!
Душу – недужью – мою…
Кусты – густы.
Она: «я не хочу!»
Наверно, недоступна.
Разное
Per Apollinem medicum et Aesculapium… [2]
Кому-то век, кому-то миг, кому-то жизнь…
Он не виновен в том, что дрогнула рука.
Снимите грех с давно измученной души,
Не надо видеть в нем заклятого врага.
«В расчет не принял, проглядел!» – а что он мог?!
А если с ночи?.. Если с ночи и устал?
Его учили: «бедность не порок!»,
А дома вновь на этой почве зрел скандал.
Какая клятва?! Умоляю, вы о чем?
Остатки доброй, простодушной старины.
Смягчите сердце! Он предстанет пред судом.
Не перед тем… Перед которым все равны!
Ну а сегодня – к черту этот реваншизм.
Сияет солнце: у природы новый бал!
«Кому-то век, кому-то миг, кому-то жизнь».
К тому же он ее не раз уже спасал…
«
Звезда сверкнула и во тьме погасла…»
Звезда сверкнула и во тьме погасла,
Зеваки разошлись, ворча чуть слышно:
«Мол, бесполезно, глупо и опасно
Сверканье этих пламенных страстишек».
Свеча горела медленно и мертво,
Желтя мое лицо в квартире пыльной,
И не было ни света, ни комфорта…
Зато, как говорят сейчас, была стабильность.