Сам Антонио отказывается от рекламы, но у него есть люди, создающие ее. Правда, они не очень-то высокого мнения об исцелителе и рекламируют его лишь потому, что лечение этого врачевателя «помогает» только богатым, а не бедным. Антонио подолгу не задерживается ни в одном городе из-за боязни, что его могут привлечь к суду за нелегальную практику.

Он рассказывает, что делает операции без инструментов, одной голой рукой и лезвием бритвы. Однажды при такой «операции» из рук у него выпало заржавленное лезвие, которым он вскрывал брюшную полость пациента.

Об Антонио мало что известно, но бесспорно одно — он принадлежит к племени игоротов. О них стоило бы рассказать.

У игоротов есть своя легенда насчет сотворения мира и появления человека: с неба сошел Великий дух Лумавиг, срубил тростник и из тростника сотворил мужчин и женщин. Он разослал их в разные стороны и велел договориться между собой. Так они и сделали, но каждая пара говорила на своем языке, и поэтому, когда у них родились дети, которые расплодились, то образовались целые народы, причем каждый народ имел свой язык.

Антонио наверняка знает эту легенду. Ему очень хотелось, чтобы потомки Великого духа Лумавига, у которых есть доллары, привезли их тем, кто хочет подзаработать.

Антонио родился в крестьянской семье и уже с детства был «одарен тайной силой». Как бы крепко его ни привязывали на ночь к кровати, утром его всегда находили на дереве, на самой макушке, будто бы тайные силы поднимали его туда на лифте… Он рассказывал, как вылечил своего приятеля, который упал с дерева и сильно разбился. И, наконец, таинственные силы «приказали ему» посвятить свою жизнь исцелению людей.

Врачи — скептики, большие скептики. Знахарь вырезал аппендикс у больного и даже показал ему отросток, но через две недели больной все-таки явился в больницу, и хирург сделал ему настоящую операцию. Та же история повторилась и с больным, у которого обнаружили камни в почках. Но все равно это не идет ни в какое сравнение с людьми, которые летят через океан и отдают себя в руки знахарю, соглашаются на операции, часто проводимые немытыми руками.

В деревнях знахарей и шарлатанов называют «друзья больного». В захолустной деревушке провинции Нуэва Эсиха один такой «друг» сколотил себе небольшое состояние благодаря тому, что излечивал или облегчал состояние больного при воспалении легких, ревматизме и даже туберкулезе: он молился и давал порошки.

Он не обладал никакой чудодейственной силой: молитва знахаря вселяла в больного надежду, а порошки были те же, что прописывают и врачи: дело в том, что знахарь ассистировал когда-то врачу и кое-чему научился. Для него главное — правильно поставить диагноз, а лошадиная доза лекарства наверняка принесет временное облегчение.

Иногда в игру вступает не только суеверие, но и другие силы. Когда я был на Филиппинах, то оказался свидетелем следующего события: советскому торговому судну, подавшему сигнал SOS, разрешили войти в манильский порт. На судне не было врача, а у одного из моряков начался острый приступ аппендицита. При сигнале о бедствии любой спешит на помощь. Но в данном случае даже само позволение приблизиться к филиппинской столице было из ряда вон выходящим событием. Около советского судна под красным флагом сразу же встала филиппинская канонерка… Моряка прооперировали в одной из филиппинских клиник. Хирург сделал заявление для печати, подчеркнув, что он католик, но, несмотряна это, все же сделал операцию советскому моряку.

— Как же можно выставлять себя на посмешище? — спросил я своего знакомого врача.

— О, это совсем не смешно, — ответил он, — если иметь в виду, что кто-нибудь может его обвинить в симпатиях к коммунизму… Лучше себя застраховать.

Итак, наши рассуждения опять привели нас на Филиппины. И это не случайно. Уж где-где, а на Филиппинах предстоит сделать еще очень многое. Вот что я записал в Маниле об одной из страшных болезней.

Может показаться парадоксом, но в такой жаркой стране, как Филиппины, больше всего страдают от простуды.

— У нас похолодало, — говорят филиппинцы. А это означает, что температура в Маниле упала до +31 °C, жители столицы выходят на улицу в теплых свитерах, а газеты со знанием дела пишут о холодном сибирском ветре… Из чего я делаю вывод: погода — понятие весьма относительное.

Здесь есть болезни, которым нет названия в польском языке. Но не будем эгоистами и не скажем «к счастью», потому что в наши дни, когда смерть летает в самолетах, нужен очень жесткий контроль, чтобы не пропустить болезни на другие континенты. Но есть такие заболевания, которым и здесь нет названия.