В машине был только мрачный водитель. Они сели втроем.

– Можете поспать, товарищ генерал. Нам почти час ехать.

Значит, место прибытия не в городе. И нет возможности выйти на связь в случае экстренной необходимости. Это совсем плохо...

Выходим из самолета правильно. Никто, к сожалению, не встал со мной на одну линию. И длинный, и хрипатый пристроились по бокам и даже в узком выходе позицию не изменили. Третий так и держал меня, полагаю, под прицелом, пристроившись со спины. Если их учил Юрок, то учил хорошо. Моя школа.

И на встречу как назло никто не пожаловал. А то нашлись бы желающие встретить капитана-инвалида с почетом, я имел бы возможность спровоцировать выстрел в нужный момент и подставить того, кто руки для приветствия разбросил. Пусть вздремнет, пока я с остальными беседовать буду.

Пока действуют четко. Но ошибки бывают у всех. И я дождусь первого же момента ошибки. Тогда, извините уж, други дорогие, учеба через вторые руки до добра не доводит. Следовало сразу приглашать меня для обучения!

Но встречающий все-таки оказался. Водитель с харей лакея. Этот молча и почти уважительно открыл дверцу у заднего сиденья и тут же сам за руль сел. Но я, не вовремя посмотрев через плечо, поймал его цепкий и злобный, чуть ли не завистливый взгляд. Все, как и положено классическому лакею. Улыбается, когда смотрит на тебя, и убить готов, когда ты отвернешься. И я подумал почему-то, что мы с этим парнем никогда не подружимся.

И все это время я без суеты прикидывал различные варианты. Как-то следовало доказать, что я не зря ношу камуфляж, хотя и зовусь даже при этом Ангелом. Я так понял задачу, поставленную мне полковником Мочиловым, что отправляюсь я в стан противника с какой-то определенной неведомой мне гарантией безопасности. Следовательно, творить могу все, что душе угодно. Но для окончательной победы будет лучше, чтобы противников у меня день ото дня становилось как можно меньше.

Я совсем по-детски играл мысленно или, можно сказать, медитировал, представлял себе то или иное развитие ситуации при всех вариантах поведения действующих лиц и исполнителей.

Теория допускает в такие моменты два варианта – один для защиты, другой для нападения. Нет-нет, оба варианта для нападения, но в каждом из вариантов нападают разные стороны, те, которые стремятся к победе или которых обстоятельства заставляют действовать. Некоторая неразбериха может возникнуть при посадке в машину. Она обязательно должна возникнуть, эта неразбериха, потому что меняется расстановка сил, меняются позы участников действа. При удаче этим можно и необходимо воспользоваться. Это в армии, в линейной части, не нужно было. Этому я не учил Юрка. Если он не проходил дополнительно другую школу, то мог не научить и своих парней. А я так понимаю, что это все его парни, если они зовут его шефом.

Но для начала я решил провести некоторую морально-психологическую подготовку. Любой психолог знает, что в момент разговора внимание рассеивается. А если этот разговор имеет определенную направленность, то рассеивается еще сильнее. Я направленность разговора выбрал – слаб я после слоновьей дозы снотворного, и еще что-то со мной не в порядке, а что, я никак не пойму.

– Вы что, пинали меня, что ли, пока я без сознания был? – поинтересовался я. – Вот засранцы...

Именно так, поагрессивнее. Дескать, я проявляю естественные инстинкты обиженного человека.

– Никто тебя пальцем не трогал. – Длинный в речи убедителен. Голос его не потерял сочувствия.

– У меня вся спина отбита.

– Наверное, упал неудачно.

Я с сомнением покачал головой.

– С инвалидом следует обращаться бережно!

Они, естественно, просто не могут не знать, что я инвалид. Но степень моей немощности им определить трудно.

Первым в машину забрался хрипатый. Даже здесь, в такой спокойной обстановке, слышно, как скрипит его дыхалка. Слишком много парень курит. В случае обострения обстановки такая работа легких позволит ему продержаться против серьезного соперника только несколько секунд. И у меня есть непреодолимое желание доказать ему это. Очень не люблю я шутников, которые повторяют старые шутки и смеются над ними в единственном числе.

Мне, с наручниками на руках, да еще и с болью в поврежденной спине, садиться, дураку понятно, совсем неудобно. Длинный стал поддерживать меня со спины под руку, а стрелок с обрезом держал в это время дверцу. Обрез, естественно, оказался существом вертлявым и начал рыскать стволом из стороны в сторону. И в момент, когда длинный прижался ко мне вплотную, ствол смотрел как раз на место соприкосновения наших тел.

Этого момента я ждал, как землепашец летнего дождя. У меня появился вариант, при котором я все же буду собирать урожай!

И я откинулся резко на спину, срываясь с руки длинного, но сам вытягивая его тело на себя. Длинный, по естественной реакции, сопротивляется и тем самым не дает мне возможности в самом деле упасть в салон машины. А я не долго думая, ударил третьего охранника ногой под приклад обреза. Так, что ствол сразу уперся длинному в живот. И произошло все это так неожиданно, что обрез просто не мог не выстрелить. Он и выстрелил, оставляя мне возможность помиловать длинного за сочувственный голос. Выстрел по звуку напомнил пистолет с глушителем. Одновременно с тем, как оседал на бок длинный, он освобождал мне оперативный простор, то есть место для проведения дальнейшего спектакля.