Гаршин за отдел еще толком и не брался, а напряжение уже создал очень серьезное. Самим фактом своего присутствия. Очень уж у него были характерные замашки человека, делающего карьеру. И при этом – богатое прошлое «аномального» журналиста, еще в застойные годы успешно публиковавшего смелые материалы. Гаршин был свой человек на Байконуре и в Звездном городке, приятель многих космонавтов, автор нескольких книг. И многих статей по паранормальной тематике.

Вроде бы в доску свой. А морда противная. Тим сел, посмотрел на устраивающегося за столом Гаршина и поежился. «Надо бы сейчас «щелкнуть» для большей уверенности, да не успею, он уже рот открыл. Придется в этот рот смотреть».

– Признаюсь, вы очень меня интересуете, – начал Гаршин без обиняков. Тим снисходительно кивнул. «Это ты молодец. Давай продолжай в том же духе».

– Мне удалось разузнать о вас немного, – продолжал Гаршин, – но даже это немногое впечатляет. Вот, давайте вместе посмотрим. Вы не против, Тимофей?

– Ну отчего же. Кстати, я откликаюсь на имя Тим.

– Да? Чудесно. Так вот. Вы интересный молодой человек, Тим. Публикуетесь с пятнадцати лет, причем сразу в солидных изданиях…

– У моих родителей много друзей, – ввернул Тим.

– Это замечательно. В факультетской многотиражке у вас был ряд весьма нестандартных статей…

– До сих пор стыдно.

– Это тоже замечательно. А в нашей газете вы сотрудничаете еще с семнадцати. И делаете очень разноплановые материалы. Одно начало чего стоит – репортаж на первую полосу…

– А тут все пьяные лежали, – честно объяснил Тим. – Некого оказалось послать. Я, правда, тоже был малость того…

– Судя по вашему репортажу, министр образования этого не заметил.

– Вы меня пугаете, Иван Иванович, – пробормотал Тим. Его охватило глухое раздражение. – По-моему, ваша осведомленность выходит за границы приличий. Вы за сколько лет архивы подняли?

– Вы мне интересны, Тимофей, – повторил Гаршин.

– А вы мне уже нет, – отрезал Тим.

– Тимофей, зачем вы грубите?

– У нас вооруженный нейтралитет.

– С какого момента, хотел бы я знать?

– С того самого, Иван Иванович, как я с вами последний раз поработал. Кстати, что ваша язва? – спросил Тим брезгливо.

– Великолепно. Как будто и не было ее никогда.

Тим вздохнул.

– Надо бы проверить. Выглядите вы получше, это правда, но…

– Спасибо, у меня все в порядке, – быстро сказал Гаршин.

Тим встал, сунул руки в карманы и прошелся по кабинету. Остановился перед столом и, покачиваясь с носков на пятки, навис над Гаршиным, который весь съежился и затих.

– Год назад вы совершили очень большую ошибку, господин Гершович, – тоном прокурора сообщил Тим. – Вы не пришли ко мне на два последних сеанса. А эти сеансы были очень важные, может быть, даже решающие. Я вам это говорил. Тем не менее вы не пришли. Догадываетесь, какие выводы сделал я?

Гаршин-Гершович потупился.

– Я понял, что вы только делали вид, будто верите мне, – обвинил Тим. – Вас рекомендовали надежные люди, у меня не было оснований отказать им, я с вами интенсивно работал, тратил на вас свое здоровье. А вы удрали без объяснения причин. Мне на деньги наплевать, у меня их завались. Но я понять не могу, отчего мой клиент растворяется в воздухе. Объяснение только одно – он не верит, что я его вылечу.

Гаршин отвернулся к окну, сложив руки на груди.

– А вы ведь неплохо писали об экстрасенсах, господин Гершович. Объективно, честно. Почему вы попросились именно ко мне со своей язвой? А? Я ведь не знал, что в частной жизни вы язвенник Гершович, а на работе – журналист Гаршин.

– Тимофей, я тоже не знал, что ваша фамилия Костенко, – сквозь зубы процедил Гаршин, поворачиваясь к Тиму лицом. – Я бы обязательно вас спросил, не тот ли вы Тим Костенко, который работает здесь у Малининой. Я же хорошо знаю ваши обзоры писем, я их все читал…

Тим ссутулился и отвел глаза.

– Так что ж вы меня сразу не признали, увидев в редакции? – спросил он устало, опускаясь в кресло. – Совесть заела?

– Допустим, – ответил Гаршин, слегка расслабляясь. – Допустим, мне действительно было стыдно. Я совершенно не знал, что сказать вам. И признай я вас, ребята начали бы задавать ненужные вопросы… Поймите, Тимофей, я не афиширую то, что я болен. Некоторые свои болячки выставляют напоказ, а я вот не могу, не хочу…

Тим внимательно посмотрел на Гаршина. «Врет, не врет? Сейчас «щелкну», проверю. Нет, чуть погодя. Отвык я за последнее время от двойного восприятия. Могу случайно измениться в лице, он увидит, что я его «нюхаю», обидится еще. И так уж я достаточно ему нахамил».