Илье тоже захотелось искупаться, хотя он от жары не страдал, умея регулировать процессы внутреннего энергообмена. Однако мечту о купании осуществить не удалось.

На мосту появилась машина – белая «Верба», остановилась напротив, из нее неторопливо выбрался невысокого роста мужчина средних лет, и Пашин с замиранием сердца узнал в нем Георгия, заступника Рода, Витязя и хранителя традиций славянских общин.

От реки повеял слабый прохладный ветерок, но для Ильи он сейчас олицетворял иной ветер – ветер перемен.

– Здрав будь, обретенник, – сказал Георгий, протягивая крепкую ладонь.

Он был одет в обычный летний костюм песочного цвета, какой можно увидеть едва ли не на каждом третьем жителе России, поэтому трудно было догадаться, что костюм этот носит Витязь Рода, обладающий боевым мастерством, которое превосходит большинство современных школ воинских искусств.

– Добрый вечер, – ответил Илья, бросил взгляд на машину Георгия, в кабине которой сидел водитель. – Надеюсь, вы не будете уверять, что проезжали здесь совершенно случайно?

– Не буду, – показал добродушную усмешку Витязь. – У нас к тебе деловой разговор, Илья Константинович. Пройдемся? Или где-нибудь присядем?

– Я живу неподалеку, можем зайти ко мне, почаевничать.

– Садись, подъедем.

Они сели на заднее сиденье «Вербы». Водитель оглянулся, поздоровался. Он был чем-то похож на Георгия, хотя Илья был уверен, что никогда раньше они не встречались.

– Это мой коллега, Тимофей, – представил его Георгий. – Тим, это Илья Пашин.

– Очень приятно, – в один голос сказали Пашин и водитель.

– Сейчас прямо, – показал Илья, – а на перекрестке направо.

Водитель кивнул, и у Ильи сложилось впечатление, что Тимофей знает дорогу.

Впечатление оказалось верным. «Верба» выехала точно к дому Пашина, хотя он и не уточнял адрес. Илья посмотрел на Георгия. Тот ответил ему знакомой усмешкой, давая понять, что все под контролем. И удивляться тут было нечему. Если ведическая служба безопасности начинала какую-то акцию, то готовила ее основательно, будь это даже обыкновенная встреча с одним из своих подопечных.

Поднялись в квартиру Пашина. Илья поставил чайник. Гости умылись с дороги, расположились за столом в гостиной.

– Слушаю вас, – сказал Илья, стараясь не показывать поднявшегося в душе волнения.

– Не будем ходить вокруг да около, Илья Константинович, – негромко начал Георгий. – Положение дел таково, что нам нужна твоя помощь. Не пора ли выходить из отшельнического транса, куда ты сам себя запрятал?

Кровь бросилась Илье в лицо. Но взгляд Георгия был полон такого доброго понимания и сочувствия, что Илья сдержал и ответное резкое слово (вам-то что за дело?), и вопрос (что вы имеете в виду?), и обиду. Опустил голову, справился с чувствами.

– Я думал об этом…

– Что ж, хорошо, коли так. Присоединяйся к нам. Ты не завершил свой путь обретенника и заступника, остановился на пороге, не познал своих корней. Между тем нас все еще мало, каждый на счету, а силы врага нашего прибывают. Ведомо ли тебе положение вещей в мире?

Илья вдруг подумал, что передача ему материалов по ликвидации сектантства Кириллом Ивановичем и встреча с Виктором Скоковым являются звеньями одной цепи и вполне могут быть скрытой инициацией его душевных сил, подготовкой к встрече с Витязями и волхвами. Они ждали его «пробуждения» три года и решили действовать, не дождавшись возвращения «блудного обретенника» в общину.

Вспомнились слова волхва Евстигнея, сказанные им три года назад, накануне битвы с хранителями Храма Морока. Илья тогда высказался насчет того, что не видит смысла в создании общин и возрождении обрядов, так как время изменилось и нужно приспосабливаться к новым условиям. На что Евстигней ответил:

– Ты прав, предреченник (тогда Илья только-только стал «личинкой» Витязя). Не следует думать, что, изобретая якобы древние обряды, рядясь в псевдонародные одежды, можно решить какие-то свои духовные проблемы, стать «древнее и русее». Ряженый так и останется ряженым. Главное – работа в душе, направляемая совестью.

– Кое-что ты наверняка слышал, – продолжал Георгий, оценив молчание собеседника. – Но не все. Морок опутал паутиной своего влияния весь социум. Запад уже не сопротивляется, превратившись в гнилое болото, несмотря на высокий уровень жизни, хотя и это обстоятельство есть следствие воздействия Морока: он дал народам Европы и Америки возможность безудержного потребления, и они превратились в безликую массу, в стадо, которым легко управлять. Россия еще борется, но и у нас положение ухудшается.