— На неделю можно, — сказала Надя, — я сейчас приеду.

— А как же Коля? Он-то не будет против?

— Коля на работе, — отмахнулась Надя. — Да не будет он возражать.

Мишка поехал к Наде и Коле. Оформляя временное помещение в семью, мы как-то так невнятно бормотали, что, может быть, это займет и две недели — найти Мишке постоянную семью. Надя не возражала. На следующий день, придя на работу, я трясущейся рукой взяла телефонную трубку и набрала Надин номер.

— Ну как вы там?

— Нормально, а что? — Надя явно не ждала звонка так скоро.

— Да нет, ничего… Ночью не спали?

Последнее время Мишка очень плохо спал по ночам, просыпался, кричал, стонал во сне. Надю мы предупреждали. Но одно дело — выслушать это как информацию, и совсем другое — провести бессонную ночь с чужим ребенком.

— Спали, — протянула Надя. — Прекрасно, крепко спали. — В ее голосе звучала своего рода гордость.

— А Коля как?

— Коля — нормально. Ладно, нам гулять пора. — Надя со всей ответственностью приступила к выполнению новых обязанностей.

Через неделю Надя позвонила сама. «Знаете, — сказала она, — мы тут вот что подумали…» Сердце упало. Ну вот, сейчас она нам все скажет — и про нас, и про ребенка нашего… «Мы хотим сказать, — продолжила Надя, — чтобы вы не торопились с этой новой семьей. Понимаете, — она явно занервничала, голос стал сбиваться, — Миша — очень сложный мальчик. С ним не каждый справится. А вдруг эти люди — ну, те, кого вы найдете, — вдруг они не будут справляться. И тогда они начнут кричать на него, — Надя чуть не плакала, — его понять надо. Он очень непростой ребенок».

Мишка стал жить у Нади с Колей. Вспоминал ли он Иру? Конечно, вспоминал. «Моя мама — молодая и красивая, — говорил он Наде, — а ты — старая». Надя потихоньку плакала. Сыновья Нади отнеслись к Мишке вполне благосклонно. Впрочем, их это особо не касалось. Ну, завела себе мама еще детеныша — ну и на здоровье, если ей нравится. Младший сын, девятнадцатилетний, иногда с Мишкой гулял и играл. Старший говорил: «Привет!» — и шел по своим делам. От них, в общем-то, ничего другого и не ждали.

Коля Мишку терпел. Спокойный, работящий мужчина, хорошей деревенской породы, относился к внезапно свалившемуся на его голову мальчишке как к прихоти жены. А жену он любил — ну, знаете, как мужчина может любить женщину. А женщина завела себе — вот Это.Коля покряхтывал и молчал. Честно играл с Мишкой. Спокойно переносил громоздящиеся посреди квартиры «крепости». Кроме того, не забывайте, что ребенок-то был — гиперактивный. Так что Коле было что терпеть.

Надя время от времени позванивала в нашу службу. С облегчением узнавала, что подходящая семья еще не нашлась. Иногда приходила к нам, прихватив Мишку и дежурный тортик. Жаловалась на трудности. На то, что Мишка всех обижает на детской площадке. Что с ними никто не хочет играть. Что другие мамы смотрят на нее косо. Что соседи Мишку не любят, что его отказались брать в детский сад, что Коля не очень-то доволен жизнью, что старшие сыновья отказались с Мишкой заниматься, что…

Нажаловавшись всласть, отдохнув и расслабившись, получив законную порцию похвал, восхищений, поддержки, советов и чая с тортиком, Надя поднималась. «Вы ищите ему семью, ищите. Только это должна быть очень хорошая семья», — строго говорила она и прощалась.

Однажды Надя позвонила и сказала: «Я устала…»

Она действительно устала. Иногда Мишка все-таки не спал по ночам. Днем квартира превращалась в игровую площадку. «Я забыла, когда делала настоящую уборку», — с грустью говорила аккуратистка Надя. Но больше всего она устала, конечно, от неодобрения. Ей казалось, что ее не одобряет «весь мир».

Сказать по правде, Надя была далеко не единственной приемной матерью, у которой возникали подобные чувства. Многие наши семьи жаловались, что очень трудно выдержать внезапно хлынувший ливень осуждений. В детском саду или в школе — ребенок ведь «не такой, как все». На детской площадке — никто не хочет играть «с этим». А «этот», обижаясь и хорохорясь, показывает всем в ответ кузькину мать. Вот недавно, в магазине, куда мама с ребеночком заскочили по дороге купить хлеба. «Мальчик, ты чего так орешь?» — неодобрительно спрашивает усталая кассирша. «Дура», — небрежно бросает в ответ чадо, закаленное в детдомовских перепалках. И легонечко толкает стеллаж с консервными банками. Всякое бывает. У всех, конечно, по-разному.

Тяжелее всего Надя переносила неодобрение соседей. Тихая, немного робкая женщина, она была из тех, кто заранее готовит на лице улыбку и всегда пропустит вперед того, кто «торопится». «Черт знает что у вас там происходит», — шипел сосед снизу, встречаясь с Надей и Мишкой в лифте. Мишка видел, что маме плохо. Мишка понимал, что если маму обижают, ее надо защищать. Он не мог иначе. «Заткнись, урод», — сказал он очень определенно и ткнул игрушечным автоматом в соседский живот. Соседская «вендетта» вступила в острую фазу.