Он оставил своих соседей по столу одним из которых был пузатый, седой старик с красным носом и безо всякого пиджака и периодически перебирал ногами под столом. В этом человеке трудно было узнать, как потом выяснилось из поведанного им, красавца-парня, бывшего московского переводчика, руководителя разнообразных литстудий, поэта чьи сборники стихов выходили на Западе много лет назад, и которые могли читать лишь в самоиздатовских копиях, состоявших из плохо сброшюрованных листов, неудобочитаемо отпечатанных на "Эрике", которая, как известно, берет четыре копии. Теперь он, будучи человеком не бедным, мог позволить себе побывать здесь.

— Сколько я знал писателей лично, которые в своих фантастических рассказах как только не пытались угадать облик возможных пришельцев, — рассуждал он, — и как их представляют в классических произведениях, и вот, наконец, реальность сказала свое слово: все оказалось так просто и убедительно и, в то же время, непостижимо. И может это лучшее, что я узнал в своей жизни на старости лет.

— Да, и может это лучшее событие моей жизни будущих всех лет, — как бы тоже немного предавшись раздумьям, не то с радостью, не то с грустью согласился с ним Кароль, на мгновение остановив свой взгляд на чем-то, что было бесконечно далеко за пределами помещения. По другую сторону от него сидел еще один шустрый лысый старичок в старомодном костюме. Он все время вертелся и посматривал по сторонам, а также назад и одновременно вперед, отчего казалось, что голова его вращается на шарнирах, и громко клацал выпадавшей искусственной челюстью. Он повернулся к Каролю, и, протянув маленькую ладошку, прошептал:

— Я из Парижа, слыхали про такой город? ..

— Слыхал, — приветливо ответил Кароль, пожимая сухую ладонь. — Хороший город. Большой.

Старичок просиял, сверкнув в свете юпитеров золотыми зубами.

— Я — бывший почетный секретарь бывшего комитета Елюкова, член цэ-ка партии конституционных демократов.

— И я тоже секретарь, и тоже бывший — Майки, — отчасти шутя заметил Кароль, ничего толком не поняв из того, что сказал старичок.

— У нее был секретарь? — переспросил его собеседник.

— Ну да. Поскольку она была одна, ей решили назначить секретаря, и она потребовала, чтобы им был я, — пояснил Кароль.

— Секретарь, в столь юном возрасте! О кэ дьябль! Это невероятно, это рекорд! — изумленно шутил старичок.

Кароль рассказал гостю из далекого Парижа, необычайно интересовавшемуся всеми подробностями о Майке, еще несколько обстоятельств, последним из которых, перед тем, как он вышел из-за стола, чтобы походить среди гостей, было упоминание о том, как Катка научила еще совсем медлительную и заторможенную в движениях Майку танцевать. Идя по залу, он увидел стоящую и разговаривающую с кем-то из своих знакомых любимицу многих людей, популярную в его стране и за рубежом, артистку эстрады и кино Милену Фармерскую. Стройная, в темном платье она с плавно спадающими на лоб и плечи рыжими волосами, локоны которых периодически дерзко выстреливали в стороны небольшими огненными язычками, выглядела намного моложе своих лет. Пела она всегда удивительно нежным проникновенным голосом, лицо у нее было белое с темными, как две крупные бусины, глазами, излучающими свет чистоты ребенка, и в образах своих героинь была разной: хрупкой и уязвимой, нежной и бесстрашной, всегда готовой прийти на помощь нуждающимся. Возможно, раньше он от очарованности и смущения скорее провалился бы под пол, чем подошел к ней, но теперь, все было несколько иначе, и Кароль испытывал восторг от представившейся возможности встретиться с ней, а также желание выполнить просьбу ребят и взять у нее автограф и еще чувство, словно возникающее в результате вопроса: "Что, если перед тобой звезда прекрасная и большая, но только по названию, тогда как рядом c тобой была звезда маленькая, но настоящая?" И немного поколебавшись, он наконец подошел к ней и обратился:

— Здравствуйте. Я Кароль Чутка, могу я вас спросить?

— О! Здравствуй Кароль! Так значит это ты, и твои друзья были лучшей компанией для той славной девочки с Гуруна? — восторженно заговорила она с ним в ответ.

— Да. Майка наш друг, — с улыбкой подтвердил Кароль и продолжил:

— Я бы хотел взять у вас автографы для себя и своих друзей.

— Странное дело получается, но я бы тоже хотела оставить себе что-нибудь на память о нашей встрече. А давай сфотографируемся просто вместе, и попросим фотографа наделать по быстрому много фотографий. Несколько из них, с твоими автографами, я оставлю себе, а остальные с моими автографами ты возьмешь себе и раздашь потом своим друзьям? — предложила Милена Фармерская.

— Да! Конечно. Я буду рад, — согласился Кароль.

После того, как они сфотографировались, долго ждать фотографий, как они и предполагали, не пришлось: немногим позже их принесли.

— А правда, что когда вы встретили Майку, вы переодели ее в свадебное платье?! — светясь восторженно-искристым взглядом и изумленно улыбаясь, спросила эстрадная фея.

— Да. И для этого, мне даже пришлось украсть его у собственной бабушки, другого выхода не было, — развел руками Кароль.

— Вот это да! В свадебное платье! Как мило, как романтично! — совсем “разлетевшись” в ослепительной улыбке и по-детски cмеясь проговорила она.

Тут, кто-то из служащих позвал ее к телефону и она, любезно поблагодарив мальчика, удалилась.

Однако Каролю недолго пришлось оставаться в одиночестве, и вскоре к нему обратилась еще одна дама, отделившись от стоящей неподалеку группы из нескольких мужчин и женщин, слушавших похожего на академика человека, с маленькой бородкой и в очках:

— Дорогой представитель гостьи с другой планеты, не могли бы вы уделить нашей компании немного внимания и тоже сфотографироваться с нами, — уважительно попросила она, очевидно решив последовать примеру предшествующей фотосъемки.

— Да. Разумеется, можно, — бодро ответил Кароль, воодушевленный предыдущим общением.

Вместе они направились ко все еще продолжающим слушать выступление авторитетного участника их собрания и задающим периодически ему вопросы товарищам. Подойдя, им пришлось, чтобы не прерывать научное обсуждение, какое-то время присоединившись к остальным, послушать то, что говорил ученый. Судя по тому, что он говорил, скорее всего, это был ученый в областях типа биоэнергетики, парапсихологии или трансперсонализма.