«Семь слёз Игуна!» — подумал Рин, отчаянно пытаясь поразить хотя бы одного из врагов. Но противник попался ему весьма искусный. Закованные с ног до головы, то ли в латы, то ли в какой-то ещё непонятный доспех, эти чужеземцы были чуть ли не на пол головы выше Рина, хотя и заметно изящнее сложены. Что это были за дэкамэ, он не знал, но, судя по их внешнему виду, они вполне могли оказаться даже людьми. Но, правда, только очень уж стройными. И ещё. В этом вражеском отряде таких было только трое.

Очень скоро Рин взмок так, что по его спине заструились самые настоящие ручейки пота, а руки, которыми он беспрерывно крутил мечи, рубил и колол ими, нет-нет, да стали давать слабину. Треклятые же чужеземцы, по-прежнему, умело избегали любых его ловушек и хитростей!

— Ллой!!! — вдруг рявкнул за спиной этой докучливой троицы рыцарь. Но ещё до того, как он там оказался, крайний левый из этих троих стал к нему поворачиваться. Рин почувствовал это движение ещё до того, как оно началось, и угадал, как именно попробует прикрыть оборачивающегося его товарищ, и, ощущяя в своём сердце ликование, резким, неуловимым ударом, вогнал меч в узкую щель между горловой и грудной пластинами. В ту же секунду и Хайес, стремительным, мощным ударом, снёс тому же противнику с плеч голову. Теперь перед каждым из них было всего лишь по одному врагу.

— Ну теперь держись! — оживился Рин, тут же переходя в наступление. Но, к его немалому изумлению, противник ни в чём не собирался ему уступать. Сталь яростно врезалась в сталь, и столько в её взаимном натиске было неистовства, что соприкосновение клинков рождало олепительные искры. Удары и выпады, с умопомрачительной скоростью сменялись конрударами и контрвыпадами. Рин обманывал и отскакивал в сторону, кружил вокруг и бросался противнику под ноги — и всё без толку! Наконец, крайне уязвлённый и раздосадованный, онрешил прибегнуть к крайнему средству, а именно — возпользоваться фарланскими хитростями, которым обучил его Эрв. Улучив подходящий момент, когда они оказались очень близко друг к другу, Рин попытался подсечь своего противника ногой, но, тот, словно бы ожидая этого, в то же мгновение ловко попрыгнул и оставил Рина ни чем. И даже более того — с ещё большей яростью обрушился на юношу, заставив того вновь отступить.

— Хэа! — словно выдохнул саму душу Рин, пытаясь вызвать в своём сердце великую пустоту. Никогда ранее ему это не удавалось. Но Рин знал, что для этого нужно, и всем своим существом понимал — сейчас, или никогда! Либо он одолеет противника, либо на этом его только начавшаяся жизнь воина и оборвётся.

— Хэа!.. Хэа!.. Хэа!.. — подобно безумному кричал он снова и снова, до тех пор, пока, наконец, взнезапно не почувствовал, что он и есть — безжалостная сталь своих клинков. И тогда руки его забыли, что такое усталость, а мышцы и сухожилия перешагнули границы возможного. Мечи, словно бы потеряв свою тяжесть, со зловещим свистом вспороли отяжелевший от ожидания смерти воздух, и, всё более и более убыстряя свой страшный танец, подобно неотвратимой судьбе, нависли над врагом Рина. Тот отчаянно отбивался, медленно отступая назад и, видимо, всё ещё надеясь подстроиться под этот невероятно возросший темп схватки, но, уже было заметно, что с каждой секундой это ему давалось всё труднее и труднее. В какой-то момент он, наконец, не выдержал, и сбившись на просто откровенное махание мечом, напролом, с диким воплем, и ничего уже не разбирая, устремился на юношу. Вот тут-то Рин, молниеносным движением, и вонзил один из своих клинков прямо в его забрало.

— Долго же ты с ним возился! — хмыкнул рыцарь, сражавшийся поблизости от Рина уже с другими чужаками.

— Взиу! Взиу! — просвистело где-то поблизости, и двое врагов, бросившихся было на Рина, со всего маху упали на землю, пронзённые шоэнскими стрелами, с характерным полосатым оперением.

— Взиу! — просвистело опять, и новые враги повалились, словно подкошенные.

Обессилевший Рин коротко бросил взгляд по сторонам и увидел, что десятка два шоэнов, чуть ли не быстрее собственных стрел, мчатся к ним на помощь.

— Йом раггису! — подобно мощному морскому валу пронеслось над сражающимися.

— И нофт ани сэ рэкэцу! [26] — издал звероподобный рык Хайес.

— Шан дрог, оддтут вирга! — в сердцах ругнулся на оддтов Осса Та, которому те несказанно надоели. Неизвестно кем сотворённый купол света окончательно опустошил нлинлинум, и те заклинания, которыми могли теперь обмениваться волшебники не тянули даже на школярские шутки. Подумав так, айвонец тут же схватился одной рукой за пылающий на груди алым пламенем камень, а другой — изобразил сложное заклинание.

— Ис рхата одирити туна эсэба! Ис рхата ай куна и туна отэра! Ис рхата о сэ ойри туна эльсин! Ис рхата нно рада эпоку о дин! — упопомрачительной скороговоркой выпалил Оссу Та.

Его тут же окутало одно из самых мощных защитных заклинаний, какое он только знал, а камень на груди, на миг вспыхнув, сразу же потух. Та Сила, что хранилась в нём и предназначалась именно для Оссу Та, высвободилась, благодаря произнесённому им заклинанию, насытив вызванное к жизни волшебство.

— Ндха! — радостно хмыкнул айвонец и, выхватив из ножен меч, ринулся на ближайшего оддта. Двое остальных, убедившись, что ничего больше не могут противопоставить противнику из магии, не стали дожидаться своей очереди и тот час же прыснули в разные стороны.

За пределами сияющей сферы давно уже наступила ночь, когда сражение, наконец-то, закончилось. Уцелевшие после битвы чужеземцы сбежали вслед за оддтами, оставив на земле десятки убитых, или тяжело раненых. Северян тоже осталось мало — чуть больше десятка, не считая чародеев, которые куда-то подевались. А шоэнов, включая новоприбывших, набралось десятка два. Видя, что теперь преимущество явно не на их стороне, северяне забеспокоились.

— Ну, что, рыцарь? Как теперь порешим? — выступил вперёд Арутхи Роздлид.