О предстоящей встрече он не хотел говорить даже своим двум ближайшим помощникам.

Галиахмет с Мусой вышли. Али наблюдал, как они сели во дворе один в «Ауди», другой в «БМВ», не закрывая дверцы, поговорили еще о чем-то с минуту, дожидаясь, когда дежурный охранник распахнет перед ними ворота. Потом дверцы хлопнули, машины неторопливо выехали.

Али открыл большой сейф, скрытый в стене, и убрал туда сумку с деньгами. Потом включил телевизор и сел перед ним в кресло. За правым ухом мерно булькал искусственный фонтанчик. Но звук был настолько монотонным, что не мешал смотреть телевизор и слушать речь диктора. Впрочем, Али и не смотрел, и не слушал. Вернее, он смотрел на экран, но ничего не видел. Мысли никак не хотели концентрироваться. Откуда-то подступила усталость, вялость и апатия.

Он понял, откуда такое состояние.

Али давно ждал этого визита и боялся его. И вот дождался. Руслан Салдуев пожаловал сюда лично.

Визит полевого командира отряда боевиков – плевок в лицо ментам. Где-то там, в горах Чечни, в самом центре горной Ичкерии, за ним постоянно охотятся. А он тем временем находится здесь. В сорока минутах нормальной, без дорожных пробок, езды от Кремля. Руслану нравится рисковать, и он плюет на всех ментов вместе взятых.

Когда три года назад к Али пришли от Руслана, он уже насторожился. Но ему пообещали деньги. Сказали, что можно сделать в здании, которое он получил за долги, и что именно в этом здании сделать следовало.

– У меня другой профиль работы, – сказал тогда Али. – Я занимаюсь ликероводочными предприятиями. И если влезу в чужой бизнес, это поймут неправильно.

– Это не твоя забота. Кто не захочет понять умом, тому объяснят иначе.

У него тогда еще не было такой силы и таких денег, как сейчас. И он вынужден был считаться со многими условностями отношений всех московских чеченцев.

– Когда наедут, будет уже не до объяснений.

– Им объяснят раньше. А ты радуйся. На тебя сделана ставка. Ты станешь большим человеком.

– Чтобы пробить разрешение и лицензию, связи большие нужны. У меня таких нет.

Ему дали номер телефона. Попросили звонить только в случае необходимости.

– Это большой человек в правительстве Москвы...

Али хотел занести телефон в электронную записную книжку. Его остановили:

– Это надо запомнить.

Он трижды повторил номер.

– Я запомню.

Теперь дали другой.

– По этому следует звонить только тогда, когда первый помочь не сможет.

– А это кто?

– Это... Это просто пенсионер... Он только решает, кому что делать. В том числе и в правительстве России.

– Пенсионер? – переспросил Али.

– Да. Просто пенсионер... Его слушаются.

– Тоже запомнить?

Перед ответом последовал прямой и жесткий взгляд.

– И забыть до того, как он понадобится.

– Что я должен буду делать?

– Ты выпишешь строителей из Чечни.

– Здесь, что ли, строителей не хватает?

– Своим надо помогать. Они сидят без работы. Кроме того... Своим доверять тоже сложно, но можно. Иногда. Когда сумеешь убедительно доказать необходимость молчания.

– А потом?

– А потом ты будешь ждать... И зарабатывать деньги. Тебе завтра дадут миллион долларов на раскрутку.

Тогда у Али еще не было своего миллиона. Это сейчас, после раскрутки, их два с половиной десятка. Тогда миллион казался очень большой суммой, потому что частичные владения акциями ликероводочных предприятий приносили не так много денег, как казалось вначале. Али понимал: это происходит только потому, что его владения частичные. И где-то наверху проводится пересчет прибыли. В пользу основных владельцев. Та прибыль, что получается наличкой, проходит мимо него. А это шестьдесят процентов всего оборота. И он начал прибирать акции к рукам. В то же время из Чечни приехали Муса и Галиахмет. С просьбой родственников об устройстве. Он взял их себе в помощники и не пожалел. Дважды автоматные очереди приносили огромную прибыль. После таких мер акции скупать стало легче. И продавать стали охотнее, не дожидаясь уговоров.

Али набирал силу... Стремительно набирал...

И не забывал никогда, что ему необходимо ждать визита...

Али услышал звук за спиной...

Там же никого быть не должно!

Он обернулся и встал, заметив в полумраке комнаты закрывающуюся дверь прохода в холодильную камеру. И только после этого рассмотрел человека, уже вошедшего в эту дверь. Человек стоял чуть поодаль, в тени, но он уже шагнул вперед.

– Ты, Али, сильно изменился за эти годы... Толстеть начал...

– Здравствуй, Руслан. Ты почти не изменился. Только я не привык видеть тебя без бороды.

– С бородой я слишком похож на тот портрет, что есть у каждого мента по дороге от Чечни до Москвы.

Конечно, Руслан преувеличивает свое значение. Он – не Шамиль Басаев, которого может узнать каждый школьник, и даже на Арби Бараев, которого по официальным отчетам убили в перестрелке, а по слухам видят то в одном, то в другом месте.

Но если Руслану нравится таким себя чувствовать, пусть чувствует...