Вот так господа масоны, или кто они там есть на самом деле, трактуют положение в нефте- и золотодобыче, которые, по мнению Ложи, являются ключом к мировому господству. В пределах их, надо отметить, достаточно скромных возможностей передвижения во времени, Члены Ложи ухитрились ценой больших материальных затрат создать в отправных точках своей деятельности структуры, призванные решить проблему деньги-золото-нефть.

До недавнего времени наиболее дееспособной и реально опасной организацией подконтрольной Ложе я считал ИИВЖН — Институт исследования взаимодействия жидкостей недр, созданный в Сибирском городе Чумске, где мы с Вами сегодня имеем честь находиться. Город Чумск, вообще, в вопросах золота, нефти и мировых финансов стал для Братства после Перемещения Золота и Детей и Золотого Разброса главным опорным пунктом и вызывал мои самые большие опасения. Но что мог сделать беспомощный подземный наблюдатель-одиночка, даже если Господу было угодно наделить его некоторыми необыкновенными способностями: только уповать на Промысел Божий.

Особо опасным и квалифицированным сотрудником ИИВЖН я считал некую Лилию Эльрудовну Чистозерскую. Сегодня выяснено, что уважаемая Лилия — представительница Племени Детей Невидимых Родителей и супруга присутствующего здесь господина Фируза Счастливого.

Большое значение Ложа придаёт прочтению орнаментального письма, сделанного на золотой плите, которую долгое время хранил господин Писатель.

Артистический смех певца Фируза нельзя передать никакими звукоподражательными возможностями. Мы и пытаться не будем. Скажем только, что после упоминания об орнаментальном письме певец смеялся так заразительно и с множеством вариаций и модуляций, что к нему сначала примкнул Писатель, затем Архипка Незванов. Вершиной звуковой пирамиды стало сопрано Аиды Невской. Очевидно, эти люди что-то знали смешное про орнаментальное письмо. Далее смеялись все присутствующие, смеялись до слёз, явно не понимая, зачем они это делают.

…Если вершиной звуковой пирамиды было профессионально поставленное сопрано госпожи Невской, то неожиданным громоподобным органным пунктом, требующим в данной партитуре немедленного прекращения странного веселья, стало мощное низкое рычание председательствующей Суки:

— Чего гогочете-то? Объяснили бы хоть!

— Милая тётушка Сука, это я виноват, прости старика, — Фируз потрепал слегка загривок важного председателя Совета. — Убеждён, что я единственный из присутствующих, кто точно может прочитать надпись на этой плите. Даже изложить полный текст наизусть. Мне было так смешно, когда корнет заговорил о важности надписи для решения мировых проблем, я так смеялся, что вовлёк в этот неудержимый хохот всех присутствующих. — Фируз выдержал короткую паузу, после которой не без доли гордости своим профессионализмом и умением увлекать за своими эмоциональными порывами массы слушателей пропел:

— Что ж, Арлекин я, видно, неплохой!

— Так скажите же нам, маэстро, что там написано! Мы как-то забыли, что вы тоже, как и госпожа Чистозерская, являетесь носителем Древнего языка. Ведь до недавних пор считалось, что Вы владеете только бурятским языком. Вся наша надежда была на то, что когда мы доставим оригинал надписи госпоже Чистозерской, она сможет нам его прочесть!

— Гав-гав-гав! Теперь и мне смешно.

— Господа, умоляю, ни слова больше о плите. Пусть это будет сюрпризом. Я или Принцесса Лилия (певец попытался снова откровенно расхохотаться, но сдержался), обязательно доведём до вашего сведения содержание столь интересующей вас надписи, — закрыл тему Фируз.

— Надо бы уже трогаться! Что-то Резаный задерживается. Уже бы и позвонить должен. Да вот и он. — Сука выразительно посмотрела на тренькающий директорский телефон. — Подставьте мне трубку, не приспособлена эта техника для собачьих лап, непростительная недоработка. Алло! Говори по делу. Кольку с его Верочкой доставил? Скажи охране, пусть в директорский кабинет проводят. Чего? Отставить! Скажи, я приказала и директором уполномочена.

Через пару минут дверь директорского кабинета открылась, и охранник виновато доложил:

— Вот, к Вам. Сказали, ожидаете. Приятного вечера, господа, и вам, господин певец.

— Доброго и вам вечера! Спасибо, Вы свободны, можете вернуться на свой пост.

— А спросить можно? Что это за собачка такая, за которой кресло директорское носят то на сцену, то обратно в кабинет? Она, что, на коврике полежать не может? Или больная?

— Я тебя сейчас больным и неполноценным на всю жизнь сделаю.

— Вот! А я думал, давеча в зрительном зале послышалось, что она разговаривает! Вы, маэстро, ещё и фокусы с животными показываете?

— Показывает, показывает Он у нас ещё и Арлекин — сам сегодня признался! — Серьёзно пояснила Сука.

— Господин охранник, — прошу Вас, вернитесь на свой пост. У нас у всех сегодня был тяжелый день. Мы в ближайшее время покинем охраняемый Вами объект.

— Ну, я пошёл…

— Не смеем задерживать.

Едва концертный блюститель порядка покинул кабинет, Верочка Красоткина восторженно захлопала в ладоши:

— Браво! Браво! Никогда такого фокуса не видела. Мне как сказали, что Коленька на интересную вечеринку приглашает, я сразу почувствовала: что-то необычное будет! Ведь Коленька на меня раньше совсем внимания не обращал.

— И чего ты, Резаный, наплёл? Куда это я Верку приглашал, и с какого такого перепугу?

— Коленька, так он ошибся? Ты меня не звал?

— Николай! Нельзя же так грубо шутить с людьми. Особенно с красивыми девушками. О! Простите, ради Бога, я не представился: Фируз, певец.

— Я Вас узнала. А я Вера, студентка.

— Да, спору нет, Верка — первая красавица на весь ваш колледж…а может и на весь город. Только всё равно, это подстава со стороны Резаного. Никуда я тебя не звал. ‑ Бубнил Колян, углублённо изучая рисунок паркета в кабинете…