В конечном счете, говорит Уэббер, все упирается в деньги. «Если проследить за деньгами, — утверждает он, — то вы увидите, что они лежат в основе любой известной преступной схемы. Деньги — ключ ко всему. Члены картеля в Колумбии могут никогда не прикасаться к кокаину или героину, но они прикасаются к песо. Вот это и есть мотив. Поэтому, нанеся удар по деньгам, вы добьетесь гораздо большего. Они могут сменить курьера, могут сменить продукт, но наибольший ущерб вы им нанесете, если заберете у них деньги. Я предпочитаю видеть на счетном столе пару миллионов, а не сам порошок. Конечно, хорошо было бы заполучить и порошок. Но, когда мы забираем с улицы деньги, результат гораздо значительнее».

В этом смысле между наркоторговцами и террористами нет никакой разницы.

 «Эффективным ключом к разрушению некоторых подобных организаций, — объясняет Уэббер — является проникновение в их структуру управления и связи. Мы убедились в этом, работая с делами по наркотикам. Наибольших результатов мы добьемся, если сумеем отследить их средства связи, если сможем раскрыть их структуру управления, проникнуть в нее через информаторов или с помощью технических средств прослушивания. Нашей задачей является полное разрушение организации. Старый подход, заключавшийся в изъятии денег, собираемых на улице, представляет собой удар по организации, и мы продолжаем этим заниматься. Но при этом мы стараемся двигаться вперед. Очень часто конечную цель операций, направленных против отмывания денег, люди видят только в том, чтобы изъять эти деньги. С нашей точки зрения, особенно если речь идет о террористических группах, это только начало».

Борьбу с террористическими организациями затрудняет то обстоятельство, что они, как и группы, занимающиеся торговлей наркотиками, очень раздробленны. Более того, они гораздо более подвижны и имеют способность изменяться быстрее, чем наркогруппы.

«Бывали случаи, — продолжает свой рассказ Уэббер, — когда они направляли деньги для поддержания других групп в Пакистане, Индонезии и на Филиппинах. Нам приходится очень быстро учиться, потому что они продемонстрировали способность чрезвычайно быстро менять направление. Поэтому мы следили за ними, выясняли, какими способами они укрывают деньги, и затем использовали все доступные нам средства для перехвата переправляемых в другие места денег. Когда мы начали конфисковывать посылки FedEx и курьерскую почту, они переключились на чеки. В течение некоторого времени нам удавалось конфисковывать чеки. Менее чем через 30 дней они перешли на финансовые инструменты на предъявителя. В этой цепочке были ключевые места, на которых мы постарались сфокусироваться. Но едва мы начинали добиваться некоторых успехов, как они придумывали что-то другое».

Эти террористические группы отмывают деньги с помощью торговли золотом, медом, бриллиантами. И работать с ними становится все труднее, потому что они маскируют фирмы по отмыванию денег под законопослушные предприятия. Они используют все возможности, предоставляемые офшорами. «Повсюду мы видим подставные компании и благотворительные организации. Они прилагают все усилия к тому, чтобы выглядеть законопослушными предприятиями, через которые перемещаются деньги».

И, конечно, не последнюю роль во все этом играют наркотики.

«Талибан» был крупнейшим «предприятием» по производству героина в Европе и до февраля 2001 года имел представительство в Нью-Йорке, неподалеку от штаб-квартиры ООН. Американцам, в конце концов, это надоело, и они потребовали его закрытия. Имелись некоторые факты, указывавшие на то, что выручка от продажи героина обрабатывалась людьми, связанными с этим представительством.

Уэббер не любит говорить об этом, но с удовольствием рассказывает о связи террористических групп с деньгами, вырученными от торговли героином. «Дело в том, что мы видим не сам героин, а только деньги, полученные от его продажи. И меня это беспокоит. На Нью-Йорк приходится примерно половина всего героина, конфискуемого таможней США. Поэтому нас тревожит тот факт, что мы видим выручку от продажи афганского героина, но не можем найти сам героин».

Не менее тревожным является появление в последние годы на территории США нового наркотика под названием «кат».

Это стимулятор, получаемый из листьев кустарника catha edulis. Наиболее сильного эффекта можно достичь, если жевать свежие листья. Это скоропортящийся продукт, теряющий свои наркотические свойства за несколько дней, но и после этого из него можно делать чай или жевать его как пасту. Растение это поступает главным образом из Восточной

Африки и с Аравийского полуострова, где оно уже давно используется.

В докладе Организации Объединенных Наций отмечается, что объем международной торговли катом составляет примерно 50 млн. долларов, а его крупнейшим поставщиком на международный рынок является Кения. В ООН также полагают, что на средства, вырученные от продажи ката, финансируется деятельность террористов в странах Африканского Рога. ООН выражает особую озабоченность в связи с тем, что кат экспортируется из Нигерии в Сомали, где некоторые племенные вожди, как известно, оказывают поддержку терроризму. В последние годы Сомали стала транзитным пунктом для ряда террористических групп.

В Великобритании кат открыто продается в некоторых магазинах по цене примерно 4 фунта за пучок, но является незаконным в Канаде и США. RCMP утверждает, что кат поступает в Торонто на борту самолетов, прибывающих из Великобритании, Нидерландов, Германии и Кении. В 2001 году (это последние статистические данные) канадские таможенники конфисковали 11 тонн ката. В Штатах им занимаются в основном эфиопские, йеменские и сомалийские наркоторговцы. Только в районе Нью-Йорка между аэропортами Ньюарк и Джона Кеннеди, по словам Уэббера, было конфисковано 43,5 тонны ката.