Интерпол выдал ордер на его арест. Через несколько месяцев пограничник в Лихтенштейне остановил новый сверкающий «Мерседес», следующий из Австрии в Вадуц. Ему не понравился вид мужчин, находившихся в машине. В багажник оказался чемодан, набитый 16-унциевыми брусками золота, и аккуратно перевязанные пачки иен, фунтов, долларов и швейцарских франков на общую сумму 5,6 млн. долларов. Там же находились документы, указывающие местонахождение нескольких банковских сейфовых ячеек.

Одним из двух этих людей был Марти, другим — его брат Карл, прилетевший в Европу, чтобы помочь Марти получить деньги, которые спрятала здесь семья.

Власти США решили вернуть братьев Брэмсонов домой и сделали запрос на их экстрадицию. Марти же предпочел остаться в Лихтенштейне, и в течение двух лет изо всех сил противился депортации. Его адвокатом был член парламента, близкий к князю Лихтенштейна, и правительство в результате отказалось выдать Марти Соединенным Штатам. Госдепартамент США издал пресс-релиз о том, что Лихтенштейн нарушает правила игры, за чем последовал небольшой дипломатический скандал. Вэдсворт вылетел на место, чтобы посмотреть, что можно сделать. Однажды вечером, после того как адвокат Марти покинул камеру, в которой тот содержался, несколько местных полицейских засунули Марти в машину, вывезли его на швейцарскую границу и без лишних церемоний передали тамошней полиции. Через три недели Марти был уже на пути в Соединенные Штаты.

Многочисленными компаниями Брэмсонов занялись судебные приставы. Они обнаружили 1212 неоплаченных страховых исков на общую сумму 66,5 млн. долларов. Сумма же активов составляла лишь 11 млн. долларов. Несколько врачей, застрахованных у Брэмсонов, были вынуждены объявить о банкротстве. Один из работавших на них юристов совершил самоубийство.

«Эти ребята поломали немало жизней, — говорит Вэдсворт. — Ленни получил 9 лет, Марти — 10, Норман отсидел совсем немного. Мы захватили все активы, до которых смогли добраться, но из-за существования корреспондентских банковских отношений и офшорных подставных компаний сделать это было очень трудно. Во всех этих странах мы обнаружили множество банковских счетов, но нам неизвестно, сколько счетов остались ненайденными. Мы не знаем, сколько активов осталось нетронутыми. Без использования корреспондентских банковских отношений и подставных офшорных компаний они не смогли бы зайти так далеко. Без офшорных связей у них ничего бы не вышло».

Карлос Бианки покинул Италию в последние часы XIX столетия и, прибыв в Новый Свет, сменил свое имя с Карлоса на Чарльза, а фамилию — с Бианки на Понси. К концу Первой мировой войны он уже отсидел в тюрьме Монреаля за подделку чеков и, выйдя на свободу, вновь сменил фамилию, на этот раз с Понси на Понци.

Примерно в 1919 году Понци в поисках лучшей доли уехал из Канады и перебрался в Бостон, где в один прекрасный день получил письмо от некоего человека из Италии, содержащее купон для ответа по международной почте. Этот простой метод оплаты почтовых расходов в одной стране валютой другой страны существует и поныне — это прекрасное решение проблемы оплаты письма с обратным адресом. Поскольку кто-либо, скажем в Глазго (Шотландия), не может купить марку для оплаты отправки обратного письма своего корреспондента, скажем в Ванкувере (Канада), он покупает в местном почтовом отделении такой купон. Человек из Глазго посылает этот купон с некоторой указанной на нем фиксированной стоимостью своему адресату в Ванкувере, а тот в своем местном почтовом отделении обменивает его на марку, которой оплачивается пересылка почтового отправления обратно в Глазго.

Понци бросилось в глаза, что купон, который он получил из Италии, был приобретен в Испании. Вскоре он узнал, что, хотя цены на международные почтовые купоны устанавливаются по фиксированным обменным курсам, фактические эти курсы колеблются настолько сильно, что данный конкретный купон может стоить лишь 15% от номинала американских почтовых марок, которые можно на него купить. Иными словами, купоны, купленные в Испании и обналиченные в Штатах, давали моментальную прибыль примерно в 660%. И Чарльз Понци немедленно заявил о своем вхождении в бизнес купонов для международной почтовой корреспонденции.

Однако вместо того, чтобы самостоятельно профинансировать это предприятие, что было бы вполне законным и принесло бы достаточную прибыль, он пригласил для участия в деле других инвесторов. В соответствии с изложенным им планом, он намеревался лично ездить в Испанию, покупать там десятки тысяч купонов и привозить их в Соединенных Штаты, где их можно будет обменивать на марки, а затем продавать эти марки оптом различным предприятиям. Пообещав инвесторам 40% прибыли в течение 90 дней, он, чтобы развеять возможные сомнения, проделал старый фокус: создал корпорацию с внешне вполне законным названием The Securities and Exchange Company, что, естественно, давало такую же аббревиатуру, как у Комиссии по ценным бумагам и биржам США (S.E.C).

В течение первых нескольких месяцев доходы росли медленно, но стабильно. А вот когда он поднял планку, пообещав до 100% прибыли, шлюзы, наконец, открылись, и в его компанию хлынули сотни тысяч долларов. Понци разбогател так быстро, что через шесть месяцев смог купить большую долю в одном нью-йоркском банке и бостонской импортно-экспортной фирме. Единственная проблема заключалась в том, что этот капитал он заработал отнюдь не на купонах для оплаты почтовых расходов: он просто-напросто присвоил деньги своих инвесторов.